Сегодня принято относиться к еде чрезмерно серьезно, утилитарно, буквально. Продукты питания — индустрия, а мы — потребители, выбирающие товары. Маркетологи трудятся над яркими этикетками и аттрактивными слоганами. Ученые, журналисты, блогеры рассказывают что полезно, а что нет, и теперь мы умеем разбираться в калориях, нутриентах, аллергенах и содержании глютена. Вместе с глобализацией национальная и культурная атрибуция еды сходят на нет, а традиция долгих и тщательно подготовляемых застолий сменилась быстрой едой из одноразовой посуды.
Но существуют и другие уровни восприятия — те, на которых еда перестает быть калориями, товаром, потребностью или развлечением, а становится поэзией, метафорой, игрой, формой, парадоксом. Иными словами становится пищей для ума, фантазии, чувств и визуального наслаждения. На интимном уровне то, что мы едим, влияет на настроение, вызывает ассоциации, воспоминания. Мало кто любил лук в супе, который давали в детском саду…брр. А когда тебя, ребенка, заставляли есть — ложечку за маму, ложечку за папу… за папу… (воспоминание)… Мадленки Марселя Пруста, которые тревожат память и выливаются в гениальную книгу. Пышные пиршества королевских дворов из старых пьес, и бутылки портвейна из других книг. Сказочно-несказочная каша из топора, каша в голове, проще пареной репы, лапша на уши, свернуться калачиком… А помните сочиненного Борисом Вианом колбасуся? Короче, что тут вам разжевывать — приходите на выставку и сами посмотрите, какую кашу заварила Грета Димарис.