.jpg)
Андрей Геласимов. Роза ветров
М.: ИД «Городец», 2018
...Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки — этой популярной цитатой нередко описывают Золотой век России в представлении патриотичных историков. Вальсов Шуберта в новом романе популярного прозаика Андрея Геласимова не звучит, но золотистая, поджаристая, пахнущая пекарней корочка вкусно похрустывает во рту. На страницах «Розы ветров» спорит с наставником не по годам пылкий цесаревич Константин Николаевич, улыбаются загадочные танцовщицы с глазами амазонок, грезят о любви благородные девицы-смолянки, взлетают на мачты русские богатыри-матросы, взмывают волны могучего океана, гремят выстрелы и возносятся к небу молитвы. Благословенный и беспокойный девятнадцатый век России разворачивается во всей красе, открыватели новых земель покоряют немирных чукоч, дремучие крепостные вспоминают языческие обряды, тайные службы не дремлют... а о чем на самом деле повествует нам автор?
Роман производит впечатление неочевидной цитаты из всей русской классики разом — от Тургенева и Станюковича до Чехова и Куприна. При этом не дословно, а образно, ситуативно, настроенчески — постмодерн постмодерна, седьмая вода заморского киселя. Текст не современен и в то же время не устарел, пространные предложения и архаизмы не превращают его в репринт, отпечаток позапрошлого века. Герои словно бы застряли между прошлым и будущим, живут настоящим моментом, перемещаются между сюжетными ветвями, словно выискивают тропу в огромной топи. И порой тонут — слишком много в романе необъяснимого и необъясненного. Какое отношение к исследованию устья Амура имеет жестокость матушки главного героя, упрямца Невельского Геннадий Иваныча? Зачем спасенной шаманке оживлять дохлого кота Марсика? Причем тут сверхъестественные способности Катеньки Ельчаниновой? Вопросов много... но ходить по оружейной лавке, гадая, какое из ружей выстрелит в финале, куда интересней, чем четыре акта любоваться на висящую на стене винтовку. Обрывочность текста сродни обрывочности границ мокрых листьев, плывущих вниз по реке — но разве это вредит их красоте?
Историческая канва событий вроде бы не нарушена и авантюрный элемент в романе присутствует, на великого князя совершается покушение, жестокость вождя каторжников объясняется давней несправедливостью, а дикие гиляки-каннибалы ничуть не хуже кровожадных индейцев. И любовных линий хватает — от детской очарованности до банального адюльтера, и тяжелой, болезненной мистикой припахивает временами. Однако следить за подвигами и приключениями не хочется и переживать, за кого же выйдет замуж красавица с задумчивыми глазами, тоже не хочется. Книга не вызывает сопереживания, она оставляет читателя сторонним наблюдателем, подглядывающим сквозь замочную скважину за ушедшей эпохой, слышащим голоса давным-давно мертвых людей.
Был бы жив Пикуль — та же история могла бы пропахнуть кровью, потом, потрохами и морской солью, стать мускулистой, зубастой и полной сил. Геласимов же пропитал роман петербургским туманом, сделал его несколько эфемерным, чуть-чуть возвышенным — и никакие описания невинно убиенных девочек и жестоких подробностей быта не приземляют текст. Даже патриотизм, коего в тексте хватает, не плакатен — любовь к Родине у Геласимова застенчивая, юношески сердечная, она не кричит и не тычет в лицо «Амурнаш!». Главный герой предан своей стране, он мало говорит о своих чувствах, но много делает для России. И с его точки зренья он прав.
«Розу ветров» можно советовать тем, кто не любит оскорблять мысленный взор яркими красками и бурным экшеном. Это книга для неспешных зимних вечеров, к ней прекрасно подойдут молодое вино, дорогой сыр, свежие фрукты, испанская гитара и жаркий огонь в камине. Читайте неторопливо, смакуйте, думайте — и однажды ваш корабль не подчинится приказу.