Вера Котенко. Город и город. Об «Автохтонах» Марии Галиной

Мария Галина. Автохтоны
М.: АСТ, 2017

Симулякр — это вовсе не то, что скрывает собой истину, — это истина, скрывающая, что ее нет. Симулякр есть истина.
Экклезиаст

Французский философ Жан Бодрийяр написал в 1981 году трактат, в котором исследовал взаимосвязь между реальностью, символами и обществом и убеждал читателя: культура всегда верит в то, что знак способен выражать сокровенный смысл, или даже в то, что знак может заменить сам смысл, то есть иметь божественные черты. Если же решить, что можно симулировать и эти самые черты (то есть самого Бога), тогда вся реальность превратится в один большой симулякр, задача которого — маскировать отсутствие настоящей реальности. Книга Бодрийяра мелькала в культовом фильме «Матрица», полностью состоящем из подобных симулякров. Реальность нереальна, что вообще такое эта ваша реальность?

«Автохтоны» Марии Галиной под одним из углов выглядят очевидным литературным развитием этой темы. Кажется даже, что сама Галина вовсе не писатель-фантаст, а писатель-философ, если уж необходимы ярлыки — в этой истории, упакованной в яркую обёртку магического реализма, таятся и вовсе уж философские глубины; однако в этом кручу-верчу-запутать-хочу-тексте есть риск их не заметить и удивлённо пожать плечами — что за странная история?

Главный герой, петербургский историк без имени (но — с фамилией, которую упомянут в финале) приезжает в город — тоже без имени, но очень узнаваемый и в анфас, и особенно в профиль (впрочем, тут ещё читатели спорят — Львов это или Одесса, которая, как известно, тоже очень хороша). Официальная миссия поездки — собрать сведения о некой театральной группе «Алмазный витязь» и о давно забытой опере «Смерть Петрония», во время премьеры которой в местном театре случилось нечто необычное. Очевидно, что есть ещё и неофициальная версия визита, о которой герой никому не расскажет. О ней, впрочем, догадаются некоторые жители этого странного города, который явно морочит приезжему голову. На каждом углу здесь по десять классических городских историй — в этом доме жил, в том доме родился, с этой крыши сбросилась, в этих стенах замурована — и так далее до бесконечности. Любой город рождает подобные мифы безо всяких усилий пачками — были оно или нет совершенно не важно, поскольку туристы любят истории, причем желательно чтобы в историях был катарсис.

Всё, что происходит в городе, в какой-то момент начинает и само казаться нереальным — привычная реальность сдвигается, уступая место царству мифов и сказок. Постоянная игра света и тени в этом странном месте искажает всё привычное. Когда начинает мигать любая лампочка, уже неясно — то ли перед тобой случайный старик, то ли условный Кощей Бессмертный, то ли обычный городской сумасшедший, то ли оборотень. Кто есть кто в городе — не понять, потому что каждый персонаж кем-то прикидывается, скрывается за тремя масками, снимает очередную и говорит: так мол и так, я секретный агент КГБ. Но через минуту признаётся, что просто пошутил — вот доказательства того, что я на самом деле пришелец с Альдебарана, дай-ка прочитаю твои мысли.

Под одним слоем города оказывается другой — во всех смыслах (и под землей, и над землей). Этот приём сбивает с толку — через три очередные теории можно и вовсе перестать заниматься разгадками, это всё бесполезно. Город и его жители плотными рядами не дают пробиться к секретному Граалю, и герою-рыцарю приходится ходить кругами, лезть в башни к загадочным принцессам, вызывать драконов, бегать от волков и с волками, хорониться под землёй и укрощать стихии, чтобы наконец что-то понять. В сказках нужно помнить, что иногда смерть Кощеева — на конце иглы, которая спрятана в яйце, которое тоже где-то спрятано, возможно, в какой-нибудь шкатулке с красивой мелодией в механизме. Весь сюжет у Галиной при этом похож на классическую компьютерную игру-бродилку: персонаж ходит по разным локациям, ведёт в разной степени философские беседы и пытается вычленить из полученной информации нужные подсказки для того, чтобы перейти на новый уровень и в финале сразиться с главным монстром.

В «Автохтонах» всё это случится — более того, этот квест под первым слоем литературной угадайки содержит ещё один (и ещё, и ещё). Истина о том, что зачастую всё не то, чем кажется, раскрывается здесь новыми смыслами. Идея о симулякрах, которые имитируют то, чего нет, приближает к пониманию, что под каждой новой расшифровкой очередного знака по-бодрийяровски в итоге окажется только пустота, священное ничто, где вместо условного дракона будет сидеть обычный неприятный мужик, вместо блуждающих таинственных огоньков, вынесенных в эпиграф, окажутся огоньки телебашни (в искажённой реальности событий романа тут же превратившейся в «телевышню»), а вместо принцессы останется только букет, да и тот завял. Подделка порой кажется куда реальнее оригинала, но как больно осознавать, что едва ли не вся жизнь оказалась бегом на месте, ларчик открывался слишком просто, и он, разумеется, пустой.

Герои «Автохтонов» в какой-то момент вынуждены познать самих себя, боясь при этом узнать, что они такое же пустое место, подделка, симулякр. Что есть мы сами, если не то, что нас окружает? А что, в свою очередь, нас окружает? Настоящее ли оно? Зашитое в повествование игривое «весь мир — театр» в определённый момент собьёт с толку, но Галиной этого мало — она заставит усомниться вообще во всём, даже в самом театре. Многократно цитируемый по тексту алхимик Парацельс так же утверждал: предназначение человека — узнавать о вещах и не быть слепым касательно их. В финале этой истории приходится решать этот философский вопрос: быть или не быть, поверить в дракона или нет. Подобно финалу нолановского «Начала», волчок крутится, пока герой видит сны.

Вера Котенко. Город и город. Об «Автохтонах» Марии Галиной

Этот и другие материалы читайте на канале Веры Котенко «Книжный дзен» на площадке «Яндекс-дзен».

Ранее в рубрике «Из блогов»: