Реальная жизнь прототипов героев романов Акунина была не менее захватывающей, чем у Эраста Фандорина.
Романы Бориса Акунина, как и фильмы, снятые по его произведениям, просто наводнены реальными историческими фигурами. Причем они не просто упоминаются вскользь — делатели российской истории являются активными и заметными персонажами всех историй о похождениях Эраста Фандорина.
Беда только, что средний гражданин РФ знанием истории обременен в столь же среднем объеме и часто ему просто остаются невдомек прозрачные намеки Григория Шалвовича. Все ли зрители «Турецкого гамбита» расшифровали во влюбленном Соболеве — знаменитого генерала Скобелева?
.jpg)
Угадали под толстеньким фандоринским начальником Мизиновым шефа Отдельного Корпуса Жандармов и начальника Третьего Отделения собственной Е. И. В. Канцелярии Николая Владимировича Мезенцова?
.jpg)
И уж наверняка мало кто догадывается, что американский журналист Януарий Алоизий Мак-Гахан стал прототипом сразу двух персонажей в «Турецком гамбите» — этот человек был столь широк, что в одного персонажа не вмещался и пришлось разделить его между «французом» Д'Эвре, и британцем Маклафлином. Ну, кроме моих читателей, конечно, потому что я про него писал.
Если честно, там практически все герои с прототипами, и все практически не скрываются: Перепелкин — Куропаткин, Конецкий — Ганецкий и т.п.
.jpg)
Вот не учите вы историю, а зря. Ощущать себя умным весьма приятно. Наблюдаешь на экране, как Соболев в исполнении Александра Балуева делает предложение Вареньке Суворовой, и думаешь сочувственно: «Вот и сведет тебя, Михаил Дмитрич, эта любвеобильность в могилу.
Помрешь ты ровно через пять лет после описываемых событий, в ресторации «Англия», что располагалась некогда в Столешниковом переулке в Москве, в номере у известной на всю Москву проститутки Ванды, которая после этого никогда не избавится от клички «Могила Скобелева». И будет хоронить знаменитого 39-летнего «белого генерала», покорителя Туркестана и пленителя армии Вессель-паши, вся Россия, и будут сбежавшиеся со всей губернии мужики твой гроб нести на руках 30 километров, и упокоишься ты с миром в Спасо-Преображенском храме на границе Рязанской и Тамбовской областей».
Реальный генерал Скобелев
«Статский советник» населен реальными историческими персонажами ничуть не менее плотно, чем «Турецкий гамбит». Сегодня вам предлагается короткий рассказ о трех героях романа Акунина, причем — не самых заметных.
Появляющийся ближе к финалу Великий князь Симеон Александрович в исполнении Александра Стриженова — это младший брат тогдашнего императора Александра III, четвертый сын Александра II, Сергей Александрович Романов.
Учившийся истории у С. М. Соловьева, а праву — у будущего Обер-прокурора К. П. Победоносцева, он стал известен после той самой русско-турецкой войны 1877-78 годов, которая теперь долго будет у российского зрителя ассоциироваться с «Турецким гамбитом». Служил в Рущукском отряде под началом брата Александра, будущего императора, участвовал в боевых действиях и даже заработал высокую офицерскую награду — Георгиевский крест.
В том самом 1891 году, в котором и происходят события «Статского советника», Высочайшим указом Великий князь Сергей Александрович был назначен Московским Генерал-губернатором. Сменил он на этом посту знаменитого московского «дедушку», князя В. А. Долгорукова (в фильме — князь Долгорукой в исполнении Олега Табакова), которому было уже 80 лет, а управлял «второй столицей» он к тому времени более четверти века, Лужков отдыхает.
И, кстати, у »второго Долгорукова» действительно был верный камердинер Григорий Вельтищев, которому Акунин немного подправил имя, сделав его Фролом Ведищевым.
Обидевший Фандорина Великий князь Сергей Александрович до таких рекордов не добрался, властителем первопрестольной он прослужил «всего» 14 лет. И если Долгорукий оставил памятником себе Храм Христа Спасителя, то великий князь запомнился основанием соперничающего с Эрмитажем Музея Изящных Искусств (ныне ГМИИ им. Пушкина) и Исторического музея.
Но в памяти потомков он остался не только подвигами в области музейного дела. На нем — «Ходынка». Именно при нем в Москве впервые начали отлавливать «незаконных мигрантов». Вот только в роли азербайджанцев и таджиков тогда выступали евреи, правдами и неправдами выбиравшиеся из «черты оседлости». Распоряжением генерал-губернатора на них устраивались облавы с целью выдворения на родину, причем в помощь полиции привлекалось и «гражданское население»: за каждого выявленного незаконного еврея дворник получал 3 рубля из специального фонда полиции.
.jpg)
Великий князь Сергей Александрович Романов
Его деятельность на страже «бывшей столицы» пресекли те самые «бомбисты», послужившие, если верить Акунину, главным орудием в интриге, принесшей Сергею Александровичу пост московского градоначальника. Дело в том, что московский градоначальник ко времени первой русской революции стал фактическим главой придворных «консерваторов» и жупелом в глазах «либеральной общественности». После жестокого разгона студенческих демонстраций 5 и 6 декабря 1904 года ему пришлось уйти в отставку, а эсеры устроили за ним настоящую охоту силами боевой группы Азефа и Савинкова. Она увенчалась успехом — 4/17 февраля 1905 года террорист Иван Каляев бросил бомбу в карету Великого князя, и того буквально разорвало на куски. На месте гибели был установлен памятный крест, который прославился позже. Именно с него после революции 1917 года началось «уничтожение памятников старого режима» — 1 мая 1918 года Владимир Ильич Ленин самолично привязал к нему веревку, и крест сбросили с пьедестала.
.jpg)
Террорист Иван Платонович Каляев
Еще два героя романа Акунина — это скромные служащие Московского охранного отделения, коллежский асессор Евстратий Павлович Мыльников и старший чиновник для поручений Сергей Витальевич Зубцов. В реальной же истории Евстратий Павлович Медников и Сергей Васильевич Зубатов прожили жизнь, достойную отдельного романа.
Медников был из старообрядцев, что называется, «из простых».
Малограмотный крестьянин начал службу обычным городовым московской полиции, однако вскоре его природная сметка привела к тому, что его заметили в Охранном отделении и взяли к себе — филером, «топтуном». И не прогадали — к этому делу у него обнаружился блестящий талант. Быстро пройдя все ступени служебной лестницы, он стал заведующим филерской службы московской «охранки» и, по сути, создал новую систему службы наружного наблюдения. Вот как вспоминает о нем бывший генерал-майор Отдельного корпуса жандармов Александр Спиридович:
Начальник Императорской дворцовой охраны А. Спиридович
«Он создал в этом деле свою школу — Медниковскую, или как говорили тогда, «Евстраткину» школу. Лучше его филеров не было, хотя выпивали они здорово и для всякого постороннего взгляда казались недисциплинированными и неприятными. Они признавали только Медникова. Медниковский филер мог пролежать в баке над ванной (что понадобилось однажды) целый вечер; он мог долгими часами выжидать на жутком морозе, мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за тысячи верст; он попадал за границу, не зная языков, и умел вывертываться».
Позже именно усилиями Медникова и его постоянного начальника Зубатова был создан знаменитый «Летучий отряд» — группа суперпрофессионалов сыска, которая, как «Скорая помощь», высылалась в любую точку Российской империи при всяком громком деле. Медников вместе с Зубатовым перебрался в столицу, где в 1902 г. был назначен «заведующим наружным наблюдением всей Империи». В зените карьеры бывший Ванька-постовой дослужился до старшего чиновника для поручений в ранге надворного советника с правом потомственного дворянства, получил «Владимира» в петлицу, купил себе имение и придумал собственный герб, на котором была изображена пчела — символ трудолюбия.
Но прошлое рано или поздно настигает каждого. Евстратий Павлович, уже давно будучи в отставке, очень тяжело воспринял предательство Леонида Меньщикова, который два десятка лет был его близким соратником, а в 1909 году «передался» на сторону революционеров и совершил самый страшный для любого опера проступок — «засветил» тайных сотрудников, опубликовал за границей списки секретных агентов Департамента полиции. Из-за этого в 1910 году Медников заболел тяжелым душевным заболеванием, несколько лет лечился и закончил свои дни в одной из психиатрических лечебниц.
Его многолетний начальник Сергей Зубатов даже в фильм не попал — остался только в романе Сергеем Витальевичем Зубцовым. «Сергей Витальевич Зубцов – самый толковый из моих работников, он в свое время и разработал схему «Встреча Пэ-Пэ-эР» — помните реплику генерала Пожарского в исполнении Никиты Михалкова?
Но то в романе, а в жизни Сергей Васильевич Зубатов помнится многим одноименным рабочим движением — кто изучал «Историю КПСС», тот наслышан о «зубатовщине».
На самом деле Сергей Васильевич занимался не только организацией рабочих кружков. Будущий гроза революционеров начинал как один из них — в юности Зубатов якшался с нигилистами, был исключен из гимназии, организовывал нелегальные кружки, арестовывался полицией, освобождался под залог и т. п. От срока «за политику» его спасло то, что в 1885 году он был завербован жандармским ротмистром Бердяевым и стал секретным сотрудником охранки, в просторечье — «сексотом». С его помощью были взяты многие «бомбисты» и 1889 году, поняв, что разоблачение уже неминуемо, скромный телеграфист переходит на легальную работу в полицию.
И здесь, как и у Медникова, его талант аналитика и организатора раскрылся в полной мере. Зубатов сделал головокружительную карьеру, по сути, именно он создал профессиональный политический сыск в Российской империи, тот самый сыск, который предотвратил множество терактов и сумел внедрить своих агентов в самую верхушку всех радикальных партий.
Беспрецедентный факт — всего лишь через пять лет после начала службы Зубатов, не имея офицерского звания, в 1894 году стал помощником начальника Московского охранного отделения, а в 1896 — его начальником. Потом перевод в Питер, в столицу, где он стал руководить политическим сыском в стране, возглавив знаменитый особый отдел Департамента полиции.
Вячеслав Константинович фон Плеве. Портрет работы И. Репина
Невиданно быстрый взлет полицейского «вундеркинда» и его намечавшийся союз с премьер-министром Витте сильно испугал всесильного министра внутренних дел В. К. Плеве, который при первой же возможности отправил полковника Зубатова в отставку.
После гибели В. К. Плеве в результате теракта Зубатов был прощен, полностью восстановлен в правах, получил солидную пенсию, но на службу больше не вернулся. Узнав об отречении Михаила Романова 2 марта 1917 года, в тот же день застрелился в своей квартире, унеся в могилу все свои тайны.
Ранее в рубрике «Из блогов»:
• Виталий Каплан. Роман Алексея Иванова «Пищеблок». О пище, вкусной и полезной
• Дмитрий Бавильский о сборнике рассказов Элис Манро «Беглянка» в переводе Елены Петровой
• Премия «Новые горизонты-2018». Все отзывы жюри
• Вера Котенко. «Словарь Ламприера» Лоуренса Норфолка: Алфавит и лабиринт
• Галина Юзефович о том, почему люди не читают
• Вадим Нестеров. Отец Лжи о горючести рукописей и безвозмездных раздачах
• Дмитрий Бавильский. Единственно возможная рецензия на покетбуки серии «Азбука-классика»
• Шамиль Идиатуллин о романах Алексея Иванова «Общага-на-крови» и «Блуда и МУДО»
• Вера Котенко. Город и город. Об «Автохтонах» Марии Галиной
• Вадим Нестеров. В дальнем сонном Оренбурге
• Дмитрий Бавильский о дневниках Франца Кафки в переводе Евгении Кацевой
• Станислав Бескарвайный о романе Нила Стивенсона и Николь Галланд «Взлёт и падение ДОДО»
• Ольга Онойко. Музыкальная утопия
• Галина Юзефович о месседже в литературе
• Вадим Нестеров. «Не узнаю вас в гриме»
• Дмитрий Бавильский о записных книжках Юрия Олеши «Ни дня без строчки»
• Ольга Онойко. Аэлита и загадка уллы
• Галина Юзефович о том, почему нужно спорить о переводах
• Генри Лайон Олди о сборниках Чайны Мьевиля «В поисках Джейка» и «Три момента взрыва»
• Шамиль Идиатуллин о романе Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак «Время всегда хорошее»
• Наталия Осояну о романе Ханну Райаниеми «Summerland» («Саммерленд»)
• Жанна Галиева о сериале «Пространство» и sci-fi-экранизациях
• Дмитрий Бавильский о сборнике рассказов Элис Манро «Тайна, не скрытая никем»
• Эльдар Сафин о понятии «условность» в литературе
• Шамиль Идиатуллин о книгах Романа Арбитмана
• Генри Лайон Олди о цикле Джеффа Вандермеера «Зона Икс»
• Дмитрий Бавильский о сборнике рассказов Юрия Мамлеева «Утопи мою голову» (1990)
• Константин Сонин. Одна победа Галины Юзефович
• Михаил Савеличев. Побег из гетто
• Шамиль Идиатуллин о романе Алексея Иванова «Золото бунта» («Вниз по реке теснин»)
• Галина Юзефович и Сергей Кузнецов. Нечего читать?
• Роман Демидов о романе Адама Робертса «The Real-Town Murders»
• Генри Лайон Олди. Краткий обзор творчества Кристофера Мура
• Шамиль Идиатуллин о романе Василия Щепетнёва «Чёрная земля»
• Михаил Савеличев. Внешний блок счастья, или скучают ли киборги о совести
• Дмитрий Бавильский о сборнике рассказов и повестей Антонии С. Байетт «Призраки и художники»
• Василий Владимирский о рекламе и продвижении
• Генри Лайон Олди о романе Джеффа Вандермеера «Борн»
• Роман Демидов о книге Адама Робертса «Yellow Blue Tibia»
• Михаил Савеличев. Эвтаназия просвещения, или О безусловной пользе избыточного знания
• Ольга Журавская. Высокая литература. О романе Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня»
• Станислав Бескаравайный о романе «Видоизмененный углерод» Ричард Морган
• Шамиль Идиатуллин о романе Евгения Филенко «Бумеранг на один бросок»
• Дмитрий Бавильский о «Золотом осле» Апулея в переводе Михаила Кузмина
• Персональные «книжные итоги» 2017 года Галины Юзефович
• Ася Михеева о романе Рассела Д. Джонса «Люди по эту сторону»
• Шамиль Идиатуллин о романе Дэна Симмонса «Террор»
• Виталий Каплан о романе Шамиля Идиатуллина «Город Брежнев». Мир, в котором душно
• Михаил Савеличев. Weird Fiction, или О пользе ярлыков
• Шамиль Идиатуллин о романе Дмитрия Быкова «ЖД»
• Дмитрий Бавильский об «Исповеди лунатика» Андрея Иванова
• Галина Юзефович о том, кто страдает от интернет-пиратства
• Дмитрий Бавильский о романе Уилки Коллинза «Лунный камень» в переводе Мариэтты Шагинян
• Михаил Савеличев. «Фонтаны рая» Артура Кларка
• Андрей Рубанов о романе Шамиля Идиатуллина «Город Брежнев»
• Дмитрий Бавильский о романе Михаила Гиголашвили «Тайный год»
• Swgold: Сага о кольце. О романе Р. Хайнлайна «Между планетами»
• Юлия Зонис о романе Яны Дубинянской «Свое время»
• Николай Желунов. Сжирают ли литературные конкурсы молодых авторов?
• Дмитрий Бавильский о воспоминаниях Ильи Эренбурга в 6 частях «Люди, годы, жизнь»
• Михаил Сапитон о книге Александра Пиперски «Конструирование языков. От эсперанто до дотракийского»
• Станислав Бескаравайный о романе Вячеслава Рыбакова «На мохнатой спине»
• Екатерина Доброхотова-Майкова. Паровоз Стивенсона
• Наталия Осояну о романе Адриана Чайковски «Children of Time» («Дети времени»)
• Дмитрий Бавильский. «Высокий замок». Воспоминания Станислава Лема в переводе Евгения Вайсброта
• Swgold: Опус № 67. О романе Р. Хайнлайна «Красная планета»
• Станислав Бескаравайный о книге Алексея Иванова «Вилы»
• Наталия Осояну о романе Йена Макдональда «Новая Луна»
• Владимир Данихнов об антологии «Самая страшная книга 2016»
• Дмитрий Бавильский о романе Антонии Байетт «Детская книга» в переводе Татьяны Боровиковой
• Наталия Осояну о дилогии Кэтрин М. Валенте «Сказки сироты»
• Михаил Сапитон о романе Джонатана Литтелла «Благоволительницы»
• Swgold: Бомбардир из поднебесья. О романе Р.Хайнлайна «Космический кадет»
• Дмитрий Бавильский о сборнике «эпистолярных» новелл Джейн Остин «Любовь и дружба»
• Юрий Поворозник. «Американские боги»: что нужно знать перед просмотром сериала
• Михаил Сапитон о романе Ханьи Янагихары «Маленькая жизнь»
• Сергей Соболев. Олаф Стэплдон как зеркало научной фантастики ХХ века
• Дмитрий Бавильский о романе Джейн Остин «Мэнсфилд-парк» в переводе Раисы Облонской
• Swgold: Первая юношеская. О романе Р.Хайнлайна «Ракетный корабль «Галилей»
• Маша Звездецкая. Совы не то, чем они кажутся. О романе Василия Мидянина «Повелители новостей»
• Swgold: Вселенная. Жизнь. Здравый смысл. О романе Р.Хайнлайна «Пасынки вселенной»
• Дмитрий Бавильский о книге Антонии Байетт «Ангелы и насекомые»
• Екатерина Доброхотова-Майкова. Почтовые лошади межгалактических трасс