Майя Кучерская. Ты была совсем другой
М.: АСТ, 2017
Есть такие эмоции, которые каждый из нас хоть раз в жизни да переживал, а вот выразить словами не мог. Например, неожиданное осознание того, что любой человек, даже случайный прохожий, ведет полную событий жизнь, не менее драматичную, чем твоя. До недавнего времени и слова-то, обозначающего это странное чувство, в русском языке не было. Теперь, спасибо глобализации и Интернету, появилось — это сондеро.
Тут ведь что еще важно: остановить, так сказать, мгновение. А то иногда и зафиксироваться на своем сондеро некогда: «Ну, живет кто-то другой этой самой жизнью, надо же. Пойду поем». А вот так, чтоб остановило, зацепило... Для того и есть на свете писательница Майя Кучерская.
Ее истории очень просты. Мужчина вот уже много лет любит не жену, а чужую далекую женщину. Девушка не сдала экзамен. Мама отпустила дочку учиться за границу. Взрослый сын узнал, что у его очень пожилого отца есть любовница. «Воскресный папа» сходил с маленькой дочкой в театр кукол... С кем чего-то такого, да не случалось? С некоторыми даже, бывало, в комплексе... Но вот ведь как хитро умеет писать Майя Александровна: вроде бы ничего особенного, а мимо не пройдешь! Ей удается найти в очевидной жизненной ситуации захватывающий сюжет, заставляющий поволноваться за героя. Дело в том, что, например, тот самый мужчина с несчастной любовью из «Голубки» очень даже запросто может выброситься в окно. А ловелас старой закалки из рассказа, давшего книге заглавие, и вовсе умереть от инфаркта... Кучерская не всегда намекает на возможную трагедию, но на драму — обязательно. Правда, надо сказать, что по сравнению с предыдущими книгами Кучерской, например с «Плачем по уехавшей учительнице рисования», дела у ее героев обстоят чуть более оптимистично: все-таки большинство рассказов сборника заканчивается хорошо. Не то чтобы безусловными хэппи-эндами, но, по крайней мере, никто не умирает.
И вот еще что можно сказать для тех, кто любит сравнения: в принципе, книжку Кучерской вполне может поставить на свою полку тот читатель, которому нравится Улицкая. Есть что-то схожее в настроениях этих двух писательниц: взять, например, рассказы «Гостиница “Луна”» (Кучерская) и «Цю-юрихь» (Улицкая), посвященные деятельному женскому одиночеству — такому разному, но с таким похожим результатом... А рассказ «Паяцы», героя которого темные силы вынуждают выбирать между двумя любовями — к Италии и к женщине, напоминает произведения Дафны дю Морье, в которых граница реальности совершенно неожиданно размывается. И вот уже как читателю, так и самому герою невозможно понять — то ли действительно случилось что-то странное, то ли просто привиделась фантасмагория. То же самое можно сказать и про финал рассказа «Голубка».
Помимо всего прочего, Кучерская — великолепный психолог, регулярно разбавляющий беллетристику чем-то мемуарным, очень личным. То расскажет, как в пиццерии в Америке работала, то, как в этот раз, нырнет в детство, написав «Станцию “Арбатская”» — и написав не столько для нас с вами, сколько для своей дочки: «Я очень хочу рассказать ей все, что знаю и помню про это место, — про ящик с перламутровыми пуговицами и двумя запутавшимися в нитках медалями, белокурого поэта в черном пальто и другого поэта, любившего играть в снег, про цветы в очешнике... но почему-то не могу. Потом, потом как-нибудь, пусть подрастет немного или просто прочтет однажды этот рассказ». Это честно, и поэтому трогает за душу.
Да и сам язык книги, объективно близкий к тому, как думает «про себя» каждый из нас, очень способствует тому, что героям начинаешь сопереживать. У Кучерской это получается изящно и ненавязчиво. В начале нулевых считалось модным писать «под Джойса» — авторское видение героев и ситуаций как бы перетекало в поток их собственных мыслей. Поток обычно получался мутным — вымученным и неинтересным. Неудивительно, что на смену этой литературной моде пришла другая — хорошо структурированные и динамичные внутренние диалоги. Кучерская легко возвращается «к Джойсу», позволяя рассуждениям героев течь свободно, перескакивать с предмета на предмет. Апофеозом такого изложения можно считать рассказ «Речь», которым заканчивается сборник — это одна большая, выраженная в художественной форме мысль о том, как прекрасно ловить слова, понимать и любить их. Ведь именно она, речь, так или иначе заставляет нас обращать внимание на других людей и осознавать, что они проживают жизнь не менее сложную, чем твоя. А иногда еще и писать об этом. Или читать. В общем, испытывать то самое чувство.