Анна Красильщик. Три четверти
М.: Белая ворона, 2016
Итак. Ты девочка, тебе двенадцать, вокруг Москва, переезд, новая школа, зовут тебя Килькой, а ко всему прочему на дворе девяносто второй год. В принципе, это описание говорит о повести Анны Красильщик, редактора отличного проекта Arzamas.academy, почти все.
Героиня растет на сломе эпох, и все вокруг меняется одновременно с совершенно непонятными для нее переменами в ней самой. Рушится огромная страна, рушится привычная жизнь, рушатся моральные ориентиры, почерпнутые из книг. Новая школа оказывается довольно гнусной, класс резко делится на «крутых» и изгоев, и Кильке приходится побывать с обеих сторон. Очень, очень многое приходится терпеть, чтобы считаться «своей». И грубость, и мерзкие шутки, и драки, и травлю. Но стать изгоем в детском обществе гораздо хуже.
«— Нет, ну правда, ты обвесишься этим уродством и будешь так ходить?
— Все в классе будут.
— А обязательно быть как все?
Вообще-то обязательно. Но объяснять это маме бесполезно».
Повесть довольно жестокая сама по себе, и поступки героев, которые на самом-то деле, скорее всего, не хотели ничего плохого, приводят к по-настоящему жутким последствиям. И только тогда в душе героини происходит некоторый перелом и она начинает смотреть на мир немного по-другому. Мораль тут прописана открытым текстом — возможно, это и нормально для романа воспитания? «Так бывает, потому что человек, когда превращается из ребенка во взрослого, часто не может выбрать между добром и злом. Главное, оставаться самим собой и не стремиться быть как все».
«Три четверти» — очень ностальгическая книга, полная примет времени, времени странного и местами уродливого. Фиолетовые лосины, капоры из ангорки, Богдан Титомир, кассеты, которые перематывали карандашом, вкладыши от жвачек… Современный читатель-подросток может и не сообразить, почему телефон в доме один на всю семью и его нельзя занимать долго. Кильку воспитывают так, как воспитывали абсолютное большинство ее ровесников. «Как ты с сестрой разговариваешь?», «Пока не доешь, из-за стола не выйдешь», «ты же девочка!». В результате она боится сказать родителям о сексуальном насилии, потому что ее «заругают» и сочтут «проституткой». И вот это описание самого неприятного, на самом деле, периода юности, когда весь мир против тебя и все вокруг враги, включая родителей, мальчики вдруг теряют последние остатки здравого смысла, да и ты сама тоже перестаешь контролировать себя, это описание вышло предельно убедительным. И атмосфера того времени — неопределенная, нестабильная, непонятная. Как будто книга действительно написана ребенком, подростком, для которого весь мир и все люди черно-белые. И язык никаких сомнений не вызывает: говорить так двенадцатилетняя девочка в 1992 году вряд ли могла, а вот писала бы, наверное, именно так. А еще, кстати, в книге очень удачные иллюстрации.
Но эта книга, заявленная как подростковая, на самом деле предназначена не для подростков современных, а для ровесников героини — вспомнить детство и, может быть, закрыть для себя некоторые, извините, гештальты.