Дмитрий Быков. Один. Сто ночей с читателем
М: АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2017
«Поэт в России — больше, чем поэт». Кажется, теперь я буду смотреть на эту фразу несколько иначе. Раньше не замечала, но, видимо, сейчас остро ощущается нехватка живого голоса, живого мнения, «чего-то большего, чем ты сам». Видимо, мы слишком не доверяем себе, поэтому ищем ответов у тех, на кого снисходит муза. Будто бы люди эти напрямую подключены к космическому знанию и понимают нечто, недоступное «простым смертным».
К творчеству Дмитрия Быкова можно относиться по-разному, но он определенно умный и эрудированный... нет, даже не писатель, а, прежде всего, читатель. Поэтому-то его радио-монологи, из которых составлен сборник «Один» — это разговор именно с талантливым читателем. Сам автор сравнивал эфиры передачи на «Эхо Москвы» с беседами в вагоне поезда. Случайные попутчики вдруг начинают говорить о Пушкине и Галиче, о Достоевском и Шукшине, о Киплинге и Честертоне, о Леме и братьях Стругацких. И, конечно, о прошлом и будущем. И на самом деле в этой беседе нет простых сметных и смертных «непростых». Просто люди, просто «встретились, поговорили».
Дмитрий Быков честно сохранил свои монологи в их нарочитой сумбурности, с ремарками и повторами, с уходами от вопросов и скачущими мыслями. Но именно то, что он сознательно ушел от «литературности» и добавляет ценности его статьям. Да, он высказывает спорные идеи (мне, например, совсем не близко его видение будущего как развития в две стороны. На мой взгляд сторон всегда больше. Как минимум, три). Да, иногда он противоречит сам себе. Но благодаря этому-то его читатели-слушатели остаются равноценными собеседниками.
Если честно, то в сборнике «Один» интересно не столько мнение самого Дмитрия Быкова, сколько то, что в итоге хочется перечесть (или прочесть впервые) тех писателей, о которых он рассказывает. Уж больно вкусно он о них говорит, и ловишь себя на мысли, что сам никогда с такой стороны не смотрел, например, на Горького или Блока. Или, наоборот, именно так и смотрел, а теперь вдруг снова появилось желание взять в руки классику. И завидуешь студентам, о которых при всяком удобном случае вспоминает автор. Получается, им повезло избежать тех штампов и рамок, тех ярлыков, которые навешивались на писателей в прежние времена. Быков не покушается на святое, он покушается на канонизацию человеческого. Ведь нет ничего хуже, чем вытрясти живую душу из литературы и объявить ее неприкосновенной. Она попросту теряет весь свой смысл и становится ненужной.
«Конечно, литература должна прикасаться к самым черным язвам. Но не для того, чтобы их растравлять, верно? Она должна исцелять. <...> Вы никакой дидактикой этого не добьетесь. Вы не можете сказать человеку: “Живите дружно, поступайте так, как нужно, и никогда не наоборот”. Вы не можете этими словами добиться от него эстетического и этического прогресса. Вы не можете человеку объяснить, что такое хорошо, а что такое плохо, и добиться этого понимания. Но вы можете описать летнюю грозу так, что человеку расхочется быть свиньей. Вот в этом функция искусства — в создании эстетического шока».
Наивно? Вполне возможно. Спорно? Разумеется. Здесь нет истины в последней инстанции. Ее нигде нет, и это прекрасно.
После разговора о Бродском одна слушательница написала в эфир: «От ваших торопливых рассуждений (скорее суждений) осталось, мягко говоря, легкое недоумение. Вы и о Пушкине так будете говорить? Понимаю, мои слова для вас ничто, но все-таки. Я ведь ваша горячая поклонница». Если бы этой слушательницы не было, ее стоило бы придумать. Здесь именно то самое «больше, чем поэт», о котором я говорила вначале. Один любимый автор недолжным образом — нет, не зло или высокомерно, или с отвращением, всего лишь сдержанно-уважительно, но без восторга — оценил другого любимого автора. И она не смогла удержаться от упоминания непререкаемого авторитета, как будто Пушкин — синоним выражения «Побойтесь Бога!».
Да, пожалуй, Дмитрий Быков прав в том, что литература в России — вариант религии. И прав в своей честности без заигрываний с аудиторией. «Я понимаю, что вы любите Бродского именно за то, что, может быть, раздражает или отвращает меня. Но моя задача — не изменить ваше мнение. Моя задача — выявить литературную закономерность».
Любите писателей и спорьте об их творчестве, «только понимайте, что вы любите, задумывайтесь об этом иногда». Быков далек от обличения, ему интересен каждый герой разговора. Быть может всего лишь несколькими блестящими строчками или вовсе творчеством на фоне эпохе, но интересен. И своим интересом он увлекает читателей. Если литература — религия, то Быков — не пастырь, а скорее миссионер. И вполне успешный, к счастью.
Сборник «Один» ни в коем случае не стоит читать на одном дыхании — он для этого слишком хаотичен и слишком насыщен. Концентрат из полуночных мыслей, которые не дают уснуть. В какой-то момент от них нужно отстраниться, чтобы обдумать и вернуться снова. А вы обязательно вернетесь, потому что, давайте уж признаем, умные собеседники — большая редкость, за них стоит держаться.