Борис Е. Штерн. Ковчег 47 Либра
М.: Троицкий вариант, 2016
На планете вместо светочей ума
встанут Эвересты нашего дерьма!
Брызнут фейерверком жёлтые дымы...
Разжиревшим веком будем править мы!
Мы! — и не пытавшиеся.
Мы! — и не пытающиеся.
Мы! — млекопитающие.
И млеконапитавшиеся.
Роберт Рождественский
Плюньте, кто на дно пойдет последним
В пенистую морду океана.
С. Шабуцкий
Эта книга так и не получила ни одной литературной премии. Я предлагал и выдвигал — не поддержали. Наверное, коллеги в чем-то правы: есть книги литературно более сильные. Есть более провидческие, есть более увлекательные. Но полагаю, выделить нужно ее... Хотя написана она плохо! Из рук вон плохо. Эта книга словно составлена из трех разных произведений.
Во-первых, это повесть о том, как человечество запустило космический корабль к землеподобной планете, что якобы вращается вокруг звезды Libra47, в 60 световых годах от солнечной системы. На самом деле и звезда эта вовсе не подобна солнцу, и планеты такой не существует... Но это уже не так важно. Важна повесть о том, как совершилось великое деяние — был отправлен корабль, уносящий в беспредельность человеческие эмбрионы — будущее человечество.
Во-вторых, это повесть о том, как сработала грандиозная программа осеменения безжизненной планеты, как появившееся новое человечество освоило планету, назвало ее Селиной... Как внезапно оказалось — переселенцев поразила страшная генетическая болезнь. Шестое поколение женщин Селины бесплодно — теломераза, необходимая для воспроизводства ДНК, у них «не работает». Популяция людей на планете обречена.
Повесть о том, как люди заселяли Селину, мало интересна, и попросту плохо написана. Поразившая людей генетическая болезнь вообще никак не объясняется. С чего она вдруг взялась? Попросту автору так хочется.
Третья часть книги — о том, как после гибели людей собаки на Селине становятся разумными существами, начинают создавать цивилизацию. Подумывают, не воскресить ли им людей, летят в Космос... Почему именно собаки? Потому что автору хочется о них написать. Эта часть написана лучше, чем вторая... Но идея совершенно не нова... И не потрясает третья часть художественным совершенством, хотя написано с чувством.
По поводу последних двух частей могу порекомендовать автору сделать каждую из них отдельной книгой... Во второй или убрать историю теламеразы, или хотя бы сделать ее более обоснованной. В третьей части поподробнее рассказать о личной и общественной жизни собак.
А вот первая часть... О ней стоит сказать благодарственное слово — благо она намного сильнее двух последующих. И занимает 170 страниц из 339 всего текста книги.
Как определяет сам автор свой жанр, — это «сверхтвердая научная фантастика». Ехидный Штерн сообщает, что множество людей «воспитаны на научной фантастике в виде книг, фильмов и сериалов, где герои летают от звезды к звезде за считанные секунды на разных сооружениях причудливой формы, произнося наукоподобные заклинания. <...> У читателя складывается впечатление что рано или поздно технический прогресс сделает возможным пилотируемые межзвездные перелеты пусть на за секунды, но хотя бы за годы. Не сделает! Пилотируемые перелеты... так же невозможны на практике, как сверхзвуковое городское такси...» (с. 31). И далее: «фантасты любят произносить всякие слова типа «нуль-транспортировка», «телепортация»... Но это — «просто слова». «Так что забудьте о всяких фокусах с пространством-временем».
Отказавшись от «фокусов», автор рассказывает о том, как удалось отправить на безжизненную землеподобную планету Ковчег с семенами земной жизни и зародышами человека. Космический корабль, обреченный лететь до цели 12 тысяч лет, чтобы породить новое человечество.
Это интересно уже потому, что грандиозный проект производиться фактически в нашей реальности: без фантастических «фокусов». Люди тоже не сверхчеловеки Ефремова, не героические кристально-чистые мальчики из коммунистического будущего Стругацких. Почти такие же, как мы, только немного получше.
Само осуществление проекта требует решения в первую очередь обычнейших академических задач: решать чисто технические проблемы, создавать и организовывать жизнеспособный коллектив. Работа скорее знакомая и привлекательная, даже не особенно трудная. Гибрид инженерной работы, организации производства, экспедиции.
Знакома и проблема поиска необходимых для проекта средств. Только в данном случае средства-то нужны колоссальные! На первый взгляд, психологически недостоверным кажется желание профинансировать проект со стороны единственного в истории триллионера Пола Дорса. Он заработал свое триллионное состояние на создание «личного ангела»: некого электронного устройства... «представьте себе автомобильный навигатор... который распространяется на все сферы жизни владельца: досуг, общение с людьми, домашнее хозяйство лечение учебу, работу (если она не чересчур творческая), даже на секс. Ну ладно, не на весь проект секса, а скажем, на поиск партнера. То есть работает сводней. Или выполняет роль подсказчика на экзамене» (с. 75). «Человек под ангелом не то чтобы превращался в зомби, просто слегка глупел и упрощался» (с.76). Всем очевидно, доказано многочисленными исследованиями, что пользование ангелом оглупляет, ведет к явному снижению интеллекта. Но 86% населения Земли прочно «подсажено» на ангела. При знакомстве с Полом Дорсом главным героям трудно «избавиться от антипатии к человеку, подсадившему мир на подобную напасть» (с. 78).
И тем не менее именно Пол Дорс дает колоссальные деньги: тот самый триллион, оставляя себе «всего» сто миллиардов. Почему? Потому что «заботится о своем некрологе»: не хочет «войти в историю исключительно как отец личного ангела, снизившего средний IQ человека на несколько единиц» (с.84).
Для проекта Ковчег Пол Дорст оказывается «богом из машины» греческих пьес: когда все плохо, герои пьесы бессильны против зла, и вдруг машина спускает на сцену артиста, играющего Зевса или Аполллона. Вмешавшись в дела людей, божество тут же наводит порядок.
Наверняка эту часть книги многие воспримут как попытку автора то ли придумать современного «бога из машины», то ли хитро подольститься к богачам. На взгляд же автора рецензии, это как раз очень реалистичная история. Штерн прав: очень многие богачи — вовсе не бессердечные сволочи. Это умные и деятельные люди, сумевшие понять, где и на чем можно заработать. Вот как Пол Дорс. Достаточно небрезгливые, чтобы реализовать свои проекты в условиях той жизни... которая вокруг. Не обязательно стерильно чистой. И при том достаточно интеллигентные. Тут как во всех сферах жизни: средний научный работник может мало читать и обладать весьма посредственными волевыми качествами. Но выдающийся ученый просто не станет тем, кто он есть, без постоянного чтения, общения с умными людьми, без выраженных мужских качеств. Так и в сфере бизнеса: рядовой лавочник может быть довольно-таки ограничен, даже туповат. А вот создатель и владелец интеллектоемкого международного бизнеса...
Такой предприниматель высшего звена отлично понимает: никому не интересно, кто именно в XIX веке владел какими каретами и драгоценностями. В историю вошли не купчики из «темного царства» пьес Александра Островского, а купец Третьяков. Хочешь войти в историю? Это достигается не кутежами и не покупками дорогих машин.
Образ Пола Дорса я считаю психологически достоверным, потому что встречал в своей жизни похожих людей.
Вообще большая удача автора — создание образов героев книги. В первую очередь, конечно, ученых: руководителей проекта Билла Пака, Роланда Вольфа, Александра Селина... Но не только их. Все люди у Штерна получаются достаточно «живыми», чтобы читать о них было интересно, чтобы они вызывали сочувствие и симпатию.
Но интереснее всего третий пласт проблем героев книги... У автора получилось очень ярко показать, как принимает грандиозный проект современное общество. Официально не существует «теории гомеостаза», ее Штерн придумал. Но разве мы не видим повсеместного отказа от космических программ, от программ изучения и освоения океана... вообще от всякой экспансии куда бы то ни было. И дорого, и трудно, и вообще надо не сидеть перед зомбиящиком, и не дуть пиво, а работать. Этого «народные массы» очень не любят.
«Интеллектуальный фашизм»? Пусть будет так. Русская литература не любила пролетариат. С тем, что они называли «мещанством», боролись и Ефремов, и Стругацкие. Антимещанский пафос стал знаменем советской фантастики. Штерн продолжает традицию.
Автор прав тысячу раз — любое достижение становится возможно, только если люди готовы тратить силы и время на то, что больше и важнее отдельно взятого человека. Если мерилом — не сытость, удобства, развлечения. Великое оживает, если люди способны вкладываться в проект, который даст результат в лучшем случае спустя десятки лет, а случается — через века.
На это способны не все, но общество должно признавать цели, которые больше потребления. Важнее судеб отдельных людей. Тогда найдутся люди, которые захотят в таких проектах участвовать.
Наконец, великие дела появляются только там где общество готово нести на них материальные расходы, отказываясь от части потребления. Если мы собираемся воевать, и при том побеждать, появляется лозунг «Пушки вместо масла».
Чтобы поплыть по морям, в XV веке принц Энрике Португальский тратил бюджет всей Португалии, собирал моряков и интеллектуалов со всей Европы. «Корабли вместо масла». Сам он увидел всего лишь побережье Гвинеи. Но спустя 8 лет после его смерти, в 1488 году, Бартоломео Диаш обогнул Африку и вышел в Индийский океан. Родилось мореплавание уже не в окраинных морях — в мировом океане.
Если мы хотим, чтобы внуки высаживались на Луну, и чтобы на Марсе яблони цвели, общество должно предпочитать космические ракеты всякому и всяческому «маслу». Система образования должна готовить людей, компетентных не в торговле обувью и в высоком искусстве дамских стрижек, а в математике, физике и космологии. Мальчики должны мечтать не о времени, когда помрет папаша и оставит наследство, не о баньке с блядьми и не о дорогом ресторане, а о возможности сесть за штурвал космического корабля.
«Космическая эра» 1940-1970-х была именно такой, с такой массовой психологией. Увы, нам выпало жить в эпоху «гомеостаза». Когда мелкие хотелки всякого двуногого, гордо именуемого «личностью», становятся важнее любых достижений. Когда господствует психология: зачем вкладывать деньги в то, что увидят только потомки?! Давайте лучше эти деньги прожрем. Будет ли новая космическая эпоха? Штерн описывает мир, в котором она наступила.
Сама возможность космической экспедиции, которую описывает Борис Евгеньевич, появляется, когда «Мир, пережив тяжелый кризис, как будто очнулся и протер глаза. Звезды ток-шоу, герои новостей, которых отец Марка называл "пламенные холуи", "цепные патриоты" и "придворные мракобесы", исчезли с глаз долой... Вместо них появились нормальные умные люди, причем в таком количестве, что хотелось спросить: где они раньше были, где таились десятилетиями? Наконец-то после семидесятилетнего перерыва люди вернулись на Луну и уже забросили оборудование и припасы на Марс» (с. 16).
Заселение планеты Селина — плод работы людей, которые заранее знают — «ни дети, ни внуки не увидят результата» (с. 34).
После запуска корабля к Селине они расходятся, потому что теперь им «предстояло лишь доживать век в качестве пенсионеров... Люди уходили долгим непрерывным потоком. Доживать век или хранить огонь? Кто как» (С. 171).
Но психология «гомеостаза» продолжает угрожать экспедиции. Автор великолепно описывает и религиозных фундаменталистов, и идейных врагов прогресса, и просто обычных идиотов, злобных и малокультурных. Снова «поднимается мировая волна невежества, с которой считаются парламенты и правительства» (С. 164).
Под их напором «конгресс закрыл финансирование рекордного по тем временам ускорителя — суперколлайдера — в самый разгар строительства» (с 128). А в прорытом для коллайдера туннеле начали выращивать шампиньоны.
Автор не отвечает на вопрос, чего больше в таких решениях: примитивного невежества, жлобства или агрессии убогоньких против более способных и умных. Видимо, присутствуют все эти факторы.
Кто-то скажет, что автор преувеличивает? Что он — «интеллектуальный фашист»? Но волна мракобесия поднимается на нашей скорбной планете. Не в романе Штерна, а в реальности. Судя по всем оценкам, в обозримом будущем чудеса науки и техники будут тратиться в основном на индустрию развлечений (триллионы и впрямь ожидают того, кто создаст индивидуального ангела; идея носится в воздухе!) и на медицину — все хотят жить долго, и как можно больше развлекаться. Ну а что космические программы практически остановлены — тоже факт. Будь иначе, и Луну бы к начале XXI века уже освоили, и на Марс бы слетали.
К счастью, автор прав и в том, что «у всего, включая волну мрака, есть своя постоянная времени» (с. 164). Волна мрака пока что поднимается. В романе она ненадолго отпускает, и появляется возможность отправить космический корабль на Селину. Происходит «Рождение дочернего мира, который генетически проистечет из нашего, но дальше будет жить своей судьбой» (с. 63). А потом волна тупости и мракобесия поднимается вновь. «Старый мир» остается «на очередном спаде после очередного подъема» (с. 171).
...И Селине спустя 12 тысяч лет не удается связаться с Землей. Антенна для связи работает только как передатчик. Запустившие Ковчег не доверяли тем, «в чьих руках окажутся передатчики в будущем. Уже на моих глазах появились первые плохие симптомы — эдакий вкрадчивый смрад Средневековья... Я имею в виду не исторический период, а концептуальное средневековье с мракобесием, холопством, охотой на ведьм, зелеными инопланетянами и прочими прелестями» (с. 258). Позже в странах, где стоят антенны, приходят к власти то «католический халифат», то местные «патриоты», борющиеся с «вековым диктатом англо-саксонской цивилизации» (что-то знакомое, не правда ли?), и даже в Австралии рулят «зеленые фундаменталисты, считающие Ковчег преступлением против девственной Галактики. Представь, в какие руки попадут эти антенны и какие пропагандистские помои польются на борт ковчега, если мы оставим активным режим приема» (с. 260).
И человечество Селины навсегда остается без обратной связи.
Говоря откровенно, я не уверен, что желчный Борис Штерн вполне прав: что земное человечество никогда не сможет осваивать космос иначе, чем он описывает. Сегодня мы не можем представить себе межзвездные перелеты со сверхсветовой скоростью. Пока не можем. Из чего не следует, что их не будет.
В пронзительной «На краю Ойкумены» оставляемый навсегда на берегу Африки Кидого со слезами предполагает: может быть, когда-нибудь моря будут не разделять, а связывать людей?! Действие романа Ефремова относится к IX веку до Р.Х. Прошло два с половиной тысячелетия — и потомки Кидого увидели паруса флотилий Диого Кана, Бартоломео Диаша, Васко да Гамы. Но и Бартоломеу Диаш нервно крестился бы, увидев не только современный теплоход, но даже пароход, приводимый в движение колесами по бортам. Решил бы, что видит порождение Сатаны... А моря связывали людей все прочнее. И связывают.
В том же «На краю Ойкумены» прокомментировано и плавание Баурджеда: «Как ни был мудр Мен-Кау-Тот, как ни велик был подвиг Баурджеда, разве могли они знать, что настанет время, когда путь из Белой Стены в Страну духов будет совершаться беззаботными юношами по воздуху за время, недостаточное, чтобы выполнить обряд утреннего омовения, когда исчерпаются пределы мира на всей земле и люди, гораздо более могучие, чем страшные зверобоги Черной Земли, обратят свои помыслы к путям между звездами! Ничего этого не подозревала ограниченная мудрость древнего человека, и первый дальний путь по океану казался неповторимым, невероятным подвигом».
Бартоломеу Диаш мог бы вполне мотивировано утверждать, что до Китая плыть надо год. Меньше никак, законы физики не позволяют.
В 1961 году часовой полет Гагарина казался «неповторимым невероятным подвигом». Сегодня космонавтов уже больше пятисот. Если бы не завершилась космическая эра, их были уже десятки тысяч.
Книга Штерна интересна не предсказаниями. Для меня она прозвучала голосом тех, кто раздвигал пределы пространства — и во времена фараона Джедефры, правившего около 2566-2558 годов до Р.Х., и во времена Энрике Мореплавателя. Кто хочет раздвинуть их сегодня.
А еще это голос человека, намеренного властвовать в этом мире. В том числе и в масштабах Вселенной. Допустим, человечество и правда изолировано и обречено. Может быть, это так и есть, наверняка мы этого не знаем. Возможно, пространства Вселенной беспредельны, человек никогда не сможет преодолеть межзвездные расстояния. Возможно, мы освоим только планеты солнечной системы... И это будет все. Навсегда.
Но и тогда человек силой ума и рук своих стоит против колоссального равнодушного мироздания. И тогда нужно стремиться победить мрак, беспредельность и холод. Не удастся? Как поется в старой романтической песне: «плюньте, кто на дно пойдет последним / В пенистую морду океана». Верно. Так и должен поступать человек, даже если океан утопил судно, человека оторвало от последней доски и все ясно. Ты — всего лишь океан. Я — человек. И я плюну тебе в морду, ожидая — придут сыновья. Придут более дальние потомки. И ты повезешь их, океан, куда они скажут. Понял, скотина?! Я спрашиваю — понял?! Повезешь. Так будет, потому что я — человек. И было. Океан утопил многих, но он везет, никуда он не денется. И Космос повезет. Плюньте, кто останется последним, в черную морду межзвездных пространств. Не раз плюнут, погибая, исчезая в беспредельности; а потом настанет день — и Космос повезет, куда ему сказано.
Кстати, проект Ковчег вполне возможен в сегодняшнем мире. Сейчас. Если начнем мы — внуки увидят старт корабля, несущего жизнь на безжизненную, разум на неразумную планету.
«Уместен ли подобный проект в стремительно дичающей стране?» (с. 131). Там, где для 90% оскотинивающихся на глазах человекоподобных существ не хватает только личного ангела?
Автор ответил: «у всего, включая волну мрака, есть своя постоянная времени».
На смену декабрям приходят январи. Придут люди, брезгливо стряхивая потомков обезьян в соплеменные помойки. Наверное, убогоньким даже оставят любимые зомбиящики, заботливо поставят им автопоилки с водкой. Пусть скотинеют дальше... Лишь бы под ногами не путались. Правнуки людей поведут корабли в Беспредельность.