Илья Боровиков. Забвения
Екатеринбург: Гонзо, 2018
«Забвения», названная в издательской аннотации повестью, а в предисловии именуемая романом, состоящая из небольших главок с задорными заголовками, совсем не такая весёлая книга, как может показаться по этим заголовкам. Четыре сотни страниц обычного шрифта, по объёму – вполне себе роман, поэтому так и буду её называть. Однозначной трактовке произведение не поддаётся. Истолкование этой необычной вещи, понимание её содержания во многом зависит от внутреннего содержания читателя, которому, боюсь, придётся поломать над романом голову. А вот издательству «ГОНZО» к сложностям не привыкать, ведь именно оно в своё время познакомило российского читателя с многомерным «Домом листьев» Марка Данилевского.
Автор «Забвении» Илья Боровиков ещё десять лет назад на редкость удачным дебютом – детским романом-сказкой «Горожане солнца» – доказал, что фантазия у него работает превосходно. «Горожане солнца» получили тогда премию «Заветная мечта» и запомнились читателю специфической, изощрённой странностью и усложнённым языком. Новая книга Боровикова странна не менее, хотя описанная в «Забвении» ситуация многими фантастами и нефантастами обыгрывалась неоднократно: человек из замечательно обустроенного мира всеобщего благоденствия и счастья попадает в суровые объятия мира природного, натурального. Конечно же, автор наделил Гармонию (государство, в котором живёт с женой Мартой и трудится локоть-менеджером правой руки герой романа Прокоп) особенными, только ей присущими чертами. Граждане Гармонии носят сертуки, снабжены индикаторами совести, ездят на фафэтонах, на дух не переносят ничего металлического и периодически освобождаются от досадных и неприятных мыслей в специальных уборных-исповедальнях с помощью «отомницелей».
Благодаря регулярной «гигиене памяти» гармонцы с годами не мрачнеют, не покрываются морщинами, не горбятся, а округляются в розовато-пухловатых младенцев, не помнящих ничего плохого о своей жизни. Правда, случаются издержки, когда беспамятность поражает навылет. «Является “невдомёк”, улыбчивое существо с ясными, кроткими глазами, словно разбуженное в незнакомом месте и теперь вечно ждущее разъяснений, доверчиво идущее за каждым, кто эти разъяснения готов предложить, но уже не способное ни осознать их, ни толком запомнить».
Уютно-стерильную вселенную своего комфортного обитания герой покидает не по собственной воле, не по заранее разработанному плану, не из-за того, что воспылал роковой любовью к продвинутой незнакомке-революционерке, как часто бывает в антиутопиях. Происходит всё вроде бы случайно. Хотя... Я сильно сомневаюсь, что у Боровикова в романе вообще есть что-то случайное. Закономерен закольцованный квест Прокопа, закономерна внутренняя логика постепенного прозрения героя и постижения истины. Конечно, надо эти закономерности уметь увидеть, выделить и понять. Собственно, имеется в романе Боровикова и та самая почти обязательная для антиутопий роковая незнакомка, из-за которой Прокоп пересекает ров-границу, отделяющую страну Гармонию от страны Забвении. Но эта девушка-девочка очень уж призрачная, да и влечёт Прокопа совсем к другой героине романа, бесхитростной и энергичной дикарке Ябеде... Далее по сюжету (упрощаю его суть максимально) Прокоп попадает в плен к лесным жителям-древлянам, использующими героя как Живой Щуп, ведь жители Гармонии болезненно чувствительны к железу, наводящему на них физиологический ужас.
Железо и есть главный стержень романа Боровикова. Книга выстроена на авторских манипуляциях и философских свистоплясках вокруг металла, ведь из него изготовлены все эти смертоносные «раздолбахи», «громовухи» и «петровичи», которыми напичкана земля Забвении. Древляне их выискивают, выкапывают и продают так называемым «золотарям». Происхождение неиссякаемых залежей разнообразных погибельных штуковин объясняется по-разному, в зависимости от степени близости Прокопа к моменту истины, но всегда с размашистой авторской выдумкой. Историко-мистические ребусы и волшебные тайны, связанные с железом, будут постепенно разгадываться героем, который, как и должно быть в хорошей сказке, со временем набирается ума.
В начале одиссеи Прокопа (а его пребывание в племени древлян не затянется) я угадывал в происходящем отголоски написанного братьями Стругацкими. На старте злоключений главного героя рядом с ним оказывается хозяйка, подруга, соратница – лесная девушка Ябеда, чем-то напоминающая Наву, спутницу Кандида из «Улитки на склоне». Кстати, и добродушные древляне похожи на односельчан Навы из «Леса» Стругацких. Образ Ябеды нарисован ярко, живо и колоритно, это «сущий сгусток крапивной энергии, свежей и жгучей, смеющейся и гневающейся наперебой, сбивающей с толку». Как жаль, что блестящая линия Ябеды безжалостно прервана автором... А вот дальнейшему развитию событий литературные аналоги подобрать трудно. Автор (он искусствовед, а заодно – археолог-любитель) использовал в книге хорошо знакомые ему реалии жизни «копателей», усложнив их придуманными нюансами жизни в Забвении и тщательно разработанными мифами этого невероятного мира. В компании дубляжников Бякоба и Кормилицы, закадычных и на редкость мерзких во всех смыслах друзей-золотарей, купивших его у древлян, Прокоп движется по мистической траектории, поневоле превращаясь в страстного сталкера с миноискателем в руках. Диковинные события и встречи на пути, заставляют героя (и, само собой, читателя) мучительно размышлять о всяческих сложных вещах. В первую очередь – о памяти, без которой невозможно объективно осмыслить происходящее. Особенно, если это – трагическая память о большой войне...
Мне кажется, Боровиков малость переборщил с продолжительностью описаний мытарств героя, особенно – во второй половине книги. Но зато писатель явно отвёл душу, дав полную свободу своему воображению! Автор безостановочно удивляет и смущает читателя дерзкой игрой со словами, событиями и созданными им сказочными персонажами. Да и не сказочные это персонажи, а – скорее, инфернальные, очень непростые и многозначные. Оборониха, Тяжкий, Бурая Девка, Лось-Единорог, Липкий, Погребающий, Пластмассовая Связистка – в рамках короткой рецензии охарактеризовать их всех нет никакой возможности... Что касается умения автора работать со словом, то вот, например, описание леса, окружающего копателей в Забвении: «...такая толстая паутина, что ягода рябины не пробивает её, а повисает, пружиня как бы в пустоте. Ветер веретеном раскрутил чехольчик из-под гусеницы. Ели свесили руки, полные тёмного хвойного урожая, до самой земли. Весело метут синеву берёзки, метут и сразу опять в неё мусорят. Радостная, залитая солнцем миномётная позиция с пышными, длинными папоротниковыми клумбами – брустверами окопов. Сухой ельник, монотонный и скучный, так же монотонны и сухи сигналы усеивающих его осколков. Взорвавшаяся под самыми ногами тетёрка – сердце от неожиданности встрепенулось под стать её сильным крыльям. Травянистая возвышенность с каменно-неподвижными дубами, усыпающими всё вокруг эмалевым жёлудем и пластмассовым жёлтым листом, с неподвижными нижними ветвями, увешанными рваными, треплющимися на ветру противогазными масками, в глазницах которых алмазно вспыхивают осколки стекла. Огромное гнездо, чернеющее в высоте, в берёзовой кроне – аистиное? Нет, бухта колючей проволоки, когда-то вросшая в молодое дерево и с годами вознесённая растущим стволом в подоблачную высь».
Говорят, что «сказка – ложь, да в ней намёк». Сказка у Ильи Боровикова получилась абсолютно правдивая, но правда её – сумасшедшая и жутковатая, а уж прозрачных намёков в романе более, чем достаточно. Надеюсь, они будут восприняты умами и сердцами тех, кто внимательно прочтёт эту неординарную книгу, дойдя до её обжигающего финала.