Естественность страдания

Как подавляющее большинство книг, выходящих в издательстве «Гиперион», она очень хорошо переведена и добросовестно издана (хорошая бумага, хорошая печать). Ну обложка странненькая, да ведь не может быть в жизни идеала. Поговорим лучше о тексте.

Роман в своем роде чрезвычайно корейский – там все персонажи, до единого, испытывают неимоверные душевные страдания. Героиня, например, сталкивается с юной девушкой, у которой рак, и понимает: сама она, героиня, страдает, по ее мнению, маловато. Поэтому она расстается с мужчиной, которого любит (он ее тоже любит, и это создает практически невыносимую ситуацию), и отправляется в Европу, чтобы пережить – хотя бы приблизительно – то же, что пережил некий юноша, бежавший из Северной Кореи.

Сама героиня – сценаристка и писательница, с несчастными людьми сталкивает ее работа. И вот как-то она в журнале прочитала фразу, сказанную беженцем из Северной Кореи одному журналисту. Фраза эта (она вынесена в эпиграф) ранила героиню в самое сердце. Она пошла по следам Ро Кивана – так зовут беженца. Не пользуясь английским, как бы надев шкуру чужака, затерянного в стране чужой, она устроилась в грязный хостел, где три года назад жил Ро Киван. Она ходила по тем же улицам, что и он, пытаясь понять: что он чувствовал. Она встречалась с переводчиком из миграционной службы, чья задача была – по акценту понять, действительно ли человек из Северной Кореи или же это ловкий китаец, выдающий себя за северокорейца и стремящийся получить статус беженца (со всеми прилагающимися льготами).

Естественно, переводчик – тоже бесконечно несчастный человек, у которого на душе  и на совести лежит невыносимая тяжесть.

Общаясь между собой, персонажи делятся своей ношей как самым дорогим, обмениваются болью, становясь – как ни удивительно – от этого только богаче. Они не испытывают друг к другу жгучего, ласкающего душу сострадания. Скорее, им просто становится теплее от того, что они смогли кому-то довериться, с кем-то объединиться в боли. Хотя боль – состояние бесконечно одинокое.

Далее появляются другие персонажи, также богатые в основном страданием, и все эти беды и боли перемешиваются в некое единое светлое человечество. И дело даже не в том, что в один прекрасный момент никому не нужный, потерявшийся в Европе Ро Киван рухнул в голодный обморок и очнулся в полицейском участке, где его наконец-то заметили… и определили в детский приют, приняв за подростка. То есть наконец подобрали, обогрели и накормили. Дело в другом, и тут своего рода загадка.

В какой-то мере ключ к разгадке этого феномена дает фотография Ро Кивана, которую писательница получила от переводчика. На снимке – симпатичный парень с теплой, светлой улыбкой. Отнюдь не загнанный, не несчастный, пригретый социальными службами сиротка, а вполне полноценная, даже уверенная в себе личность.

Герои романа – страдающие, да, но вовсе не ущербные люди. Все они обладают внутренней цельностью. Они естественны и перед лицом испытаний бесстрашны – по крайней мере, для того, чтобы понять и принять случившееся с ними, им не требуется консультации дорогостоящего психоаналитика. Именно это качество характера позволяет им делиться болью и принимать чужую боль без потерь для себя. Поэтому роман и производит такое светлое впечатление.

Остается понять – какую цель преследовала героиня, которая, спустя три года, прошла тем же путем, что и Ро Киван, объект ее писательского и человеческого исследования. Хотела ли она, из писательского интереса, побывать внутри жизни другого человека? Или же пыталась разгадать фразу, которую он сказал тому журналисту: «Моя мать умерла из-за меня, поэтому я должен был выжить»? А может быть, стремилась таким образом решить собственную душевную проблему, связанную с той девочкой, что болела раком? Скорее – все одновременно.

Тема выживания в романе – одна из центральных. Какую цену человек может заплатить за возможность жить? Просто жить, дышать? Дело в том, что традиционное западное представление о том, что самое дорогое у человека – жизнь, в этом романе не работает. Все эти «у меня не было выбора», «моей жизни угрожали, поэтому…» - вообще не о том. Есть множество вещей дороже жизни.

Тяжело, мучительно, физически унизительно умирает человек, и ему дается возможность прервать это мучение. Не для того, чтобы больше не страдать, а для того, чтобы сохранить достоинство. Возможно ли было чудо, возможно ли было исцеление? «Обычно чудес не происходит», констатируют герои: сохранить человеческое достоинство для них важнее, нежели сохранить жизнь.

Ро Киван делает прямо противоположный выбор: он обязан выжить из уважения к матери, которая умерла «из-за него». Это тоже не «жизнь ради жизни», это кристаллизированное чувство долга. Остаются спорными вопросы: нужно ли было бежать из Северной Кореи (по умолчанию, это страна, из которой любой здравомыслящий человек должен уносить ноги при любой возможности, - но так ли это на самом деле, мы достоверно не знаем); действительно ли из-за сына умерла мать Ро Кивана, или же это был обыкновенный несчастный случай, или же она с «тем же успехом» могла погибнуть и дома… В данном случае важно только то, как это воспринимает сам герой. Его долг перед умершей мамой – быть живым и счастливым. И он честно становится счастливым.

Несмотря на то, что Ро Киван похож на истощенного подростка, несмотря на то, что мир постоянно отторгает его, что люди к нему жестоко, преступно равнодушны, - он не чувствует себя жертвой. И никто из персонажей книги - не жертва: обстоятельства, которые сильнее их, они анализируют и принимают, а возможности, которые являются и могут быть использованы, - также анализируются и используются в соответствии с внутренней нравственной доктриной каждого из героев.

Если подумать, то «Я встретила Ро Кивана» - книга, с одной стороны, где все бесконечно несчастны, а с другой – необъяснимо оптимистическая. И хотя научиться этому оптимизму, основанному на умении не жалеть себя, невозможно, но поглядеть со стороны – весьма полезно.