Алексей Слаповский. Неизвестность
М.: АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2017
У каждого времени свои герои. Могучие богатыри, тонко чувствующие интеллигенты, отважные красноармейцы, настоящие коммунисты, благородные бандиты. К героям прилагаются подходящие героини, антагонисты декорации, кульминации и катарсисы. Опытный автор может не глядя собирать пазл романа — раз-два перестрелка, три-четыре переспалка, пять-шесть «Люк, я твой отец!» — и готова книжка.
Роман Слаповского труден для восприятия прежде всего изобилием популярных базовых элементов — героев, обстоятельств, сюжетных ходов. Разветвленное семейное древо, история нескольких поколений, ущемленный в правах народ, борьба за жизнь, аресты, голод, расстрелы, самосуд, смерть… Измены, аборты, сумасшествие, лагеря, попытки выжить, однообразный внебрачный секс, слабоумный отпрыск некогда славного рода и «хэппиэнд» — воссоединение отпрыска со своей слабоумной возлюбленной. Все это читано и перечитано — у Улицкой, Рубиной, Варламова, Яхиной, многих других современных российских прозаиков, даже если не апеллировать к классикам.
Композиция книги — компиляция стилизаций — «дневника», писем, диктофонных записей, рассказов и даже протокола уголовного дела. Автор словно примеряет разные маски — простоватого крестьянина, наивного пылкого юноши, пятнадцатилетней девочки, циничной старухи, литератора-двоеженца, аутичного рохли — но за всеми личинами проступает одно и то же усталое немолодое лицо. Попытки стилизации нарочито неловки, пытаясь упростить речь персонажа, сделать её неграмотной, автор вставляет ошибки наугад, мнет и гнет бедный язык. Можно до бесконечности придираться к хронологии событий, исторической правде, логике персонажей — вопрос «зачем»?
С чего вдруг талантливый, популярный автор сработал книгу, похожую на кротовий лабиринт в грядке, предоставил читателям путаться и недоумевать? А с того, что в «Неизвестность» нужно вчитываться, входить в неё, как в мутные воды великой Ганги и растворяться до полной потери «я».
Вся книга — огромная аллегория, путешествие Слаповского по лестницам и коридорам многоэтажного дома своей души. Это он пишет Павке Корчагину, докладывая ему о первых поллюциях и доносе в «Комсомольскую правду». Это он орет на «гулящую» дочь-школьницу, сочиняет рассказы, полные подросткового эротизма, признается в любви жене, постылой и единственной. Это он прикрывает своим телом грудную дочь, раскулачивает немецких колонистов, кричит от аборта без наркоза, мучается похмельем, расписывает Дом Культуры, топчется в очереди за водочкой, клепает чайники и кастрюли, ждет расстрела и видит во сне холодное жало пули. Это память двух поколений предков, коллективное бессознательное, квинтэссенция пережитого ужаса, проступающая нефтяным пятном на чистой воде.
Такой подход оправдывает и нестыковки, и несуразности, превращает их в литературный прием — Пикассо и реализм несовместимы, достоверность Петрушевской вне исторической правды, требовать логику у Хармса — все равно, что дранку требовать у кровли. Задача автора — передать ощущения, чувства, сиюминутные мысли, воссоздать смутное, вязкое пространство долгого сна, смену кадров, точки зрения и точки сборки. И Слаповский блестяще справляется с этой задачей.
Чтобы добиться эффекта присутствия читателю следует отпустить себя, отказаться от оценочного суждения, позволить тексту подхватить и нести вперед. Мимо жухлых полей, голодающих деревень, серых окон детского дома, бесстыжих ляжек вдовы-немки, печальных глаз пастора и горячего тела его дочери, пестрой толкотни школьной дискотеки, каменного вкуса лепешки, испеченной невесть из чего. Играет школьный оркестр, хрипит репродуктор, визжит и стонет допрашиваемый. Нет ни добра, ни зла, ни правых, ни виноватых, люди и судьбы — листики, мусор в торопливой реке времени, кто-то тонет, кого-то выносит наверх, чтобы спустя миг снова затянуть в глубину. Неизвестность, неясность, нежить — не хватает лишь ворона с Nevermore.
Чтобы не впасть в меланхолию и хандру, Слаповского следует читать малыми дозами, на сытый желудок, в уютном кресле с теплым пледом и мягкой подушкой для ног, с бокалом чего-нибудь горячительного или хотя бы кружкой сладкого чая.И тогда вы сможете оценить «Неизвестность» по достоинству!