Стивен Фрай. Миф
М.: Фантом Пресс, 2018
Наталья Кочеткова в обзоре «Беспорядочные связи и дефицитный сервелат» («Лента.ру») отмечает натуралистичность описания жизни олимпийцев: «Совершенно не важно, читали ли вы в детстве “Легенды и мифы Древней Греции” Куна и “Занимательную Грецию” Гаспарова. Если да, то считайте, что вас ознакомили с синопсисом. Если нет — ничто не помешает свежести восприятия греческой темы в исполнении великого и ироничного Стивена Фрая. Даже человеку совсем уж от античности далекому понятно, что боги были не ангелы (ангелы, как известно, из другой мифологии) — они влюблялись, расставались, ссорились, вступали в беспорядочные половые связи и обращались с детьми так, что современные органы опеки не одобрили бы. Но боги Фрая совсем как люди, они потеют, мочатся, их тошнит с перепоя. В общем, не боги горшки обжигают, и боги тоже иногда, от нечего делать».
Данил Леховицер в обзоре «5 книг, которые мы читаем в мае» («Esquire») отдает должное рискованным шуткам Фрая: «“Миф” Стивена Фрая — не первая попытка переделки древнегреческих мифов на современный лад, но его книга заслуживает внимания и как блестящий образец классического английского юмора. Комик, актер и писатель пересказывает “Золотого осла” Апулея, “Теогонию” Гесиода и другие сочинения античных авторов с интонацией, с которой̆ ваш приятель рассказывает о школьном спектакле с участием собственного ребенка. Попутно иронизируя над сексуальными пристрастиями обитателей Олимпа, а заодно и над их именами (конечно, досталось богу Урану (англ. — Uranus)».
Галина Юзефович в обзоре «Три книги в жанре нон-фикшн: последние русские аристократы, “звезды” времен Вольтера и греческие мифы в пересказе Стивена Фрая» («Медуза») подчеркивает мастерство Фрая в деле рассказывания историй: «Главным козырем Стивена Фрая, конечно, остается его особая, обаятельная и остроумная, манера рассказчика. Боги, полубоги, нимфы и герои в его изложении выясняют отношения, интригуют, занимаются сексом (“Миф”, в отличие от других изложений греческих мифов, определенно не предназначен для детского чтения), едят, дерутся и мирятся, как вполне реальные — более того, вполне современные — люди. Модернизируя и очеловечивая античные сюжеты, Фрай ухитряется удержаться в рамках хорошего вкуса — ни модернизация, ни очеловечивание, ни, тем более, юмор в его исполнении не выглядят ни нарочито, ни искусственно.
Отнести “Миф” Стивена Фрая к литературе нон-фикшн — значит пойти на некоторое упрощение. В сущности, эта книга — сборник совершенно самодостаточных рассказов, повестей и новелл, читая которые едва ли кто-то всерьез задумается об интеллектуальной «питательности» прочитанного. С другой стороны, а как еще расширять свой кругозор в области греческой мифологии, если не таким — неконвенциональным, неутомительным и в высшей степени приятным — способом».
Михаил Визель в обзоре «Древнегреческие мифы, викторианская палеонтология и украинская женщина-собака» («Год Литературы») предлагает обратить внимание в первую очередь на точные и остроумные наблюдения автора: «Стивен Фрай — настоящий швец, жнец и на дуде игрец, или, выражаясь по-ученому, полимах. Неудивительно, что после описания странствий по Америке и собственной мятежной юности он обратился, так сказать, к юности европейской цивилизации — и взялся пересказать греческие мифы. Издатели обещают, что знаменитый актер, писатель и борец за права меньшинств сделает это как-то “по-взрослому”. Но не обольщайтесь; скабрезностей в его пересказе не меньше, но и не больше, чем в любом изложении древнего мифа, от библейского до индийского, где все герои без конца друг от друга зачинают и несут, невзирая на родство и пол. Чем отличается книга Фрая — фирменной авторской иронией и такой же фирменной, хотя и не так бросающейся в глаза, глубиной. “С развитием каждого следующего поколения и с возникновением и дальнейшим воспроизводством новых сущностей прирастала и сложность — пишет Фрай. — Те древние первобытные стихии‑основы преобразились в формы жизни еще большего многообразия, пестроты изобилия... Выражаясь компьютерным языком, жизнь словно сделалась двухбитной, затем четырехбитной, далее восьми‑, шестнадцати‑, тридцатидвух- шестидесятичетырехбитной и так далее”. И подобные замечания гораздо важнее шуточек про Кроноса и Геру».
Михаил Эдельштейн в материале «Греческие мифы, немые отшельники и убийства в котельной» («Литературно») подчеркивает — автор умело вписывает богов и героев в современный культурный контекст: «“Греческие мифы... самодостаточны просто как истории”, — уверяет Стивен Фрай и честно следует этому принципу. На протяжении пятисот с лишним страниц он именно что пересказывает классические мифологические сюжеты — от сотворения мира до Филемона и Бавкиды. На Геракла, Тесея, Персея и прочих аргонавтов, увы, не хватило места. Впрочем, простой пересказ — это, конечно, не для Фрая. Куна и Овидия он изрядно модернизирует и дополняет гэгами из арсенала стендап-комика. В результате Крон у него напоминает одновременно Ганнибала Лектера и Моррисси из “The Smiths”, а Зевс будит Прометея словами “Подъем и айда”. Кажется, это самая необязательная из книг Фрая, в полной мере наделенная, впрочем, фирменным фраевским обаянием».
Сергей Кумыш в обзоре «Мемуары книготорговца и внутренняя Япония: лучшие книжные новинки июня» («Posta Magazine») рассуждает о переводе книги Стивена Фрая: «Покупатель (глядя на переплет): “Это настоящая кожа?” Блэк: “Это настоящий Диккенс!” Не скажут, так подумают — в общем, давайте с этого и начнем. Перевод зарубежных текстов на русский язык во многом напоминает озвучивание фильмов: мы волей-неволей привыкаем к определенным голосам, и вот уже практически невозможно представить себе, например, Роберта Дауни-младшего, если за него не говорит при этом Владимир Зайцев; или, там, Ди Каприо без спайки с Буруновым. Точно так же Стивен Фрай для многих отечественных читателей трудно представим без моментально распознаваемой интонации его российского переводчика Сергея Ильина, ушедшего в 2017 году. Однако вот она, новая книга, и вот он, тот самый, настоящий Фрай, превращающий мифы Древней Греции, внешне вроде бы вообще никак в них не вмешиваясь, а просто пересказывая, в исключительно фраевскую литературу, с первых же строчек оборачивающуюся захватывающим языковым приключением. И как раз таки язык, что для нас важнее всего, здесь тоже — тот самый. В этом смысле перевод Шаши Мартыновой — абсолютнейшее чудо перевоплощения».
И наконец Константин Мильчин в рецензии «Боги, наверно, сошли с ума» («Известия») размышляет, в чем заключается уникальный опыт интерпретации античного мифа Стивеном Фраем: «Конечно, кому еще пересказывать мифы, как не Стивену Фраю, который одной ногой стоит в английской классической традиции (все-таки он окончил Кембридж, хоть, по собственному утверждению, за все годы учебы был всего на нескольких лекциях), но при этом безусловный герой массовой культуры и живет в ней, он, собственно, и есть массовая культура. Что же он делает? Во-первых, он показывает, как по-другому читать мифы. Наше представление о любой вере испорчено доступной нам оптикой, в которой всё кажется подобным современным религиям. Вот и возникает искушение сравнить греческий политеизм с застывшей зафиксированной верой, базирующейся на священном тексте, в правильности которого сомневаться не следует, а речь идет лишь о его трактовках. Греческий миф был гораздо гибче, и потому там к богам относились по-другому. <...>
Фрай показывает тот момент, когда сюжет мифа, в котором, несмотря на чудеса и превращения, речь идет о понятных всем вещах (безумной страсти, смертельной обиде, черной зависти, всепожирающей ревности, ярости матери, которая потеряла сыновей), превращающихся из чувств в нечто вечное. Ведь как обычно мы воспринимаем античность? Были персонажи, любили и страдали, их то трагическая, то счастливая история наконец подошла к концу, и вдруг они становятся мраморными статуями из музея, которые нам показывает бездушный и уставший экскурсовод. Иное дело Фрай — он экскурсовод с волшебной палочкой, у него статуи заново становятся живыми. Одеревеневшие за тысячелетие бесконечных повторов сюжеты он делает более пронзительными, вернее, возвращает им ту первоначальную свежесть, которая была во времена, когда эти истории пересказывали слепые сказители».
Ранее в рубрике «Спорная книга»:
• Рута Ванагайте, Эфраим Зурофф, «Свои»
• Джордж Сондерс, «Линкольн в бардо»
• Олег Зоберн, «Автобиография Иисуса Христа»
• Евгений Эдин, «Дом, в котором могут жить лошади»
• Владимир Данихнов, «Тварь размером с колесо обозрения»
• Сергей Зотов, Дильшат Харман, Михаил Майзульс, «Страдающее Средневековье»
• Филип Пулман, «Книга Пыли. Прекрасная дикарка»
• Наринэ Абгарян, «Дальше жить»
• Лора Томпсон, «Представьте 6 девочек»
• Инухико Ёмота, «Теория каваии»
• Июнь Ли, «Добрее одиночества»
• Алексей Иванов, «Тобол. Мало избранных»
• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»
• Антон Долин, «Оттенки русского»
• Гарольд Блум, «Западный канон»
• Мария Степанова, «Памяти памяти»
• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»
• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»
• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»
• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»
• Андрей Геласимов, «Роза ветров»
• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»
• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»
• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»
• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»
• Тим Скоренко, «Изобретено в России»
• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»
• Герман Кох, «Уважаемый господин М.»
• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»
• Джонатан Коу, «Карлики смерти»
• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»
• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»
• Мария Галина, «Не оглядываясь»
• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»
• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина
• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»
• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»
• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»
• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»
• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»
• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»
• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»