Ольга Фикс. Улыбка химеры
М.: Время, 2018
Ольга Бухина в «Обзоре детской литературы от 20 октября 2018 г.» («Textura Club») говорит о том, как утопия Ольги Фикс понемногу превращается в антиутопию: «Поначалу история притворяется скорее утопией — общество заботится о детях, растит их, учит, позволяет выбрать профессию по душе. И даже верхом на лошадях они катаются сколько хотят. В школе-интернате есть всё, что может в голову прийти, — Дом творчества с актовым залом, библиотекой, мини-зоопарком, бассейном, тренажеркой, учебными мастерскими, лабораториями, студиями, музкабинетами. Там можно сидеть допоздна — никто не гонит. Иногда приходится работать — но только ради блага самих же детей, чтобы узнали, как хлеб растёт, откуда молоко берётся. В общем, страна победившего коммунизма — все, включая президента, четыре часа в день отрабатывают на противной (грязной, неинтересной, включающей принудительный секс — интересный такой коммунизм) работе, а потом сколько хочешь занимайся любимым делом — пиши картины или чини трактор всю ночь напролёт. <...>
Книжка эта в каком-то смысле осознанно вторична, она вольно или невольно отсылает нас к тем антиутопиям, которые мы читали: взрослым, например, “1984” Джорджа Оруэлла, “451 градус по Фаренгейту” Рэя Брэдбери, “О дивный новый мир” Олдоса Хаксли, и детским, прочитанным не так уж давно, например, тетралогии “Дающий” Лоис Лоури.
И это только усиливает эффект. К тому же известно, что антиутопии и дистопии прекрасно передают дух времени. Тема контроля государства, которое точно знает, что хорошо и что плохо для его граждан, никогда не теряет актуальности...»
Взаимосвязь романа с книгами братьев Стругацких отмечает Галина Юзефович в обзоре «Диссиденты в позднем СССР и подростки в жутком мире будущего» («Медуза»): «То, что вся современная русскоязычная фантастика вышла из шинели братьев Стругацких, даже повторять неловко — и так все знают. Тем ценнее выглядят тексты, формально лежащие в рамках этой традиции, но при этом ею не исчерпывающиеся и способные вступить с ней в осмысленный диалог. Именно таков роман Ольги Фикс “Улыбка химеры”, который поначалу прикидывается милой книжкой для подростков, а потом внезапно и коварно оборачивается пугающей антиутопией. <...>
Не дайте себя обмануть нарочито незатейливой манере авторского письма и юности главных героев: не все книги про детей являются одновременно книгами для детей, и в данном случае глянцевая оболочка прозы young adult таит в себе нечто совершенно иное. Принимая за основу, обживая и детализируя солнечный “Мир Полудня” (именно оттуда родом и Дон Румата из “Трудно быть богом”, и Максим Каммерер из “Обитаемого острова”), автор “Улыбки химеры” в то же время ведет содержательную полемику с братьями Стругацкими, обнажая темную изнанку и демонстрируя неизбежные издержки абсолютного добра в их понимании.
Однако, как уже было сказано, полемикой со Стругацкими книга Ольги Фикс не исчерпывается — более того, ее можно читать, вообще не подозревая об этом контексте. Отсылая к другим “школьным” повестям, от “Гарри Поттера” до “Дома, в котором”, Фикс сознательно и умело деконструирует канон, наполняя его новым — сумрачным и неожиданным — смыслом».
Еще одну литературную параллель предлагает Константин Мильчин в традиционном обзоре книжных новинок («Русский репортер»): «Альтернативная история — страна, чем-то мучительно напоминающая Советский Союз, но не развалившаяся, а относительно успешно функционирующая. И только нам начинает казаться, что перед нами книга, которая будет плавно перетекать из утопии в антиутопию и обратно, как в романе начинает вырисоваться альтернативная зоология — появляются химеры. С некоторым допущением можно сказать, что перед нами попытка написать русскую версию трилогии “Темные начала” Филипа Пулмана. Но там, где у англичан викторианская старина, у русского писателя советское будущее».
Владимир Панкратов в обзоре «Кусочки Лего, впивающиеся в тело» («Горький») делает акцент на литературоцентризм романа: «Широкий “охват” концепций предполагает и широкую аудиторию, а значит, и критиков найдется больше. Кто-то скажет, что автор чересчур нарочито подстраивается под “детский” сленг; кто-то — что она злоупотребляет диалогами: это, по сути, главный и чуть ли не единственный наш транспортер к концу романа. А если серьезно — это только в пересказе кажется, что автор переборщил с ингредиентами. Нет, тут проведена внимательная, точечная работа; каждый слой остается ровнехонько на своем месте. Ольга Фикс не акцентирует внимание на признаках страшного тоталитарного государства, а очень тонко, дозированно добавляет информацию, используя ее лишь как фон. Писатель не забывается в собственных идеях, она трезво оценивает, что здесь на первом месте, а что на втором. Такие книги обычно как раз соединяют далекие друг от друга аудитории фантастической литературы и реалистической; Фикс же умудрилась еще и занять строчку в разделе детской литературы. Остается только пожимать плечами».
Евгения Пастернак в своей рецензии («Родителям подростков») подходит к роману Ольги Фикс как к «школьной» повести: «Что меня лично очень тронуло в этой истории.
Во-первых, идея о том, как много может сделать один педагог. Она одна, конечно, систему разрушить не может. А вот ее ученики уже могут. И рушат. Хотя бы начинают рушить. И эта мысль дает силы и надежду.
Во-вторых, история с легализацией подросткового секса. Честно, мы давно думали в эту сторону, но теперь перестанем, потому что в “Улыбке химеры” это описано идеально. Да, если прекратить запрещать подросткам заниматься сексом (нет, нет, никакого разврата, только по любви, но семьи в старших классах приветствуются и считаются абсолютно нормальными), то огромное количество проблем снимаются автоматически. Правда, если у старшеклассника нет постоянного полового партнера — это подозрительно, но таких мало. В целом же, это прекрасно отвлекает от классовой борьбы. Это вообще от всего отвлекает.
В целом, мир очень правдоподобный, начнете читать, не оторветесь и будет с раздражением замечать, что многое в нем вам нравится. Многое правильно. Но правильно и нравится ровно до тех пор, пока у вашего, родного ребенка за спиной не вырастают крылья».
И наконец Вера Котенко в рецензии «Страна невиданного счастья» («ПРОчтение»), напротив, подчеркивает, что «Улыбка химеры» — книга не совсем для подростков, а может и не для подростков вовсе: «Здесь нет шансов стать личностью, но есть шанс стать ответственным гражданином. Оказывается, что все инородное и непохожее отсекается от этого идеального мира и отправляется за решетку, подвергается опытам, обезличивается, получая вместо имени порядковый номер. <...>
Так и получается, что эта книга, прикрываясь подростковой кепкой, оказывается на поверку очень неуютной антиутопией с безусловными реверансами в сторону братьев Стругацких и отчасти Кадзуо Исигуро с Питером Хегом; совсем взрослой прозой про реальность, которая только кажется выдуманной и мифической, а на самом деле слишком похожа на настоящую жизнь. Здесь будущее у подростков столь же туманно, неизбежное взросление превращается в метафору порой фатального преображения человека во что-то иное, крылатое и обязательно всезнающее, и кажется, что надежды нет».
Ранее в рубрике «Спорная книга»:
• Олег Лекманов, Михаил Свердлов, Илья Симановский, «Венедикт Ерофеев: посторонний»
• Саманта Швеблин, «Дистанция спасения»
• Селеста Инг, «И повсюду тлеют пожары»
• Владимир Сорокин, «Белый квадрат»
• Алиса Ганиева, «Оскорблённые чувства»
• Леонид Юзефович, «Маяк на Хийумаа»
• Юваль Ной Харари, «Homo Deus: Краткая история будущего»
• Станислав Дробышевский, «Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей»
• Евгений Гришковец, «Театр отчаяния. Отчаянный театр»
• Евгения Некрасова, «Калечина-Малечина»
• Анна Немзер, «Раунд: Оптический роман»
• Григорий Служитель, «Дни Савелия»
• Ксения Букша, «Открывается внутрь»
• Денис Горелов, «Родина слоников»
• Стивен Кинг, Ричард Чизмар, «Гвенди и ее шкатулка»
• Хлоя Бенджамин, «Бессмертники»
• Александр Архангельский, «Бюро проверки»
• Стивен Фрай, «Миф. Греческие мифы в пересказе»
• Рута Ванагайте, Эфраим Зурофф, «Свои»
• Джордж Сондерс, «Линкольн в бардо»
• Олег Зоберн, «Автобиография Иисуса Христа»
• Евгений Эдин, «Дом, в котором могут жить лошади»
• Владимир Данихнов, «Тварь размером с колесо обозрения»
• Сергей Зотов, Дильшат Харман, Михаил Майзульс, «Страдающее Средневековье»
• Филип Пулман, «Книга Пыли. Прекрасная дикарка»
• Наринэ Абгарян, «Дальше жить»
• Лора Томпсон, «Представьте 6 девочек»
• Инухико Ёмота, «Теория каваии»
• Июнь Ли, «Добрее одиночества»
• Алексей Иванов, «Тобол. Мало избранных»
• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»
• Антон Долин, «Оттенки русского»
• Гарольд Блум, «Западный канон»
• Мария Степанова, «Памяти памяти»
• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»
• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»
• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»
• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»
• Андрей Геласимов, «Роза ветров»
• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»
• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»
• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»
• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»
• Тим Скоренко, «Изобретено в России»
• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»
• Герман Кох, «Уважаемый господин М.»
• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»
• Джонатан Коу, «Карлики смерти»
• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»
• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»
• Мария Галина, «Не оглядываясь»
• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»
• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина
• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»
• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»
• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»
• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»
• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»
• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»
• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»
• Владимир Сорокин, «Манарага»