.jpg)
Филип Пулман. Книга Пыли. Прекрасная дикарка
М.: АСТ, 2018
Святослав Иванов в обзоре «8 новых книг этой весны, которые нужно прочитать» («Buro 24/7») кратко вводит читателей в курс дела и в двух словах рассказывает «об чём кино»: «Классик фантастической детской литературы Филип Пулман создает блистательные миры, из которых невозможно выйти, не изучив их буквально на одном дыхании. “Прекрасная дикарка” — приквел к его трилогии “Темные начала”. В этой книге история рассматривается с альтернативной точки зрения, и где-то в период викторианской Англии вся Европа пошла совсем иным, пулмановским путем.
Обычный 11-летний мальчик Малкольм Полстед живет недалеко от Оксфорда, на берегу Темзы, общается с самыми блестящими умами, которые можно найти там рядом и планирует спасти мир от тоталитарно-клерикальной диктатуры злодея, желающего лишить каждого человека его души, заключенной в животном-деймоне, которое рождается и умирает одновременно со своим хозяином. Классический мир британского писателя фантаста, взращенного на мифах о феях и темных лесах со светлыми опушками, скажете вы. Так и есть, и Пулман — как и всегда — блестяще передает этот код своим, неважно, взрослым или еще нет, читателям».
Галина Юзефович в статье «Подростки в мире победившего религиозного фундаментализма» («Медуза») рассказывает о том, какими чертами, привлекательными для читателя, обладает эта книга: «Одна из главных писательских квалификаций Филипа Пулмана — вызывать у читателя острейшее, на грани с дискомфортом, чувство сопричастности. На протяжении всего романа вы будете переживать за героев, вместе с ними бояться, надеяться и ликовать, а самые страшные моменты “Прекрасной дикарки” имеют неплохие шансы пополнить коллекцию ваших любимых кошмаров, потому что пугать читателя Пулман умеет сегодня едва ли не лучше всех. <...>
Если отвлечься от того факта, что главному герою книги Малкольму Полстеду всего одиннадцать лет, “Прекрасная дикарка” читается как динамичный авантюрный роман с яркими персонажами, неожиданными сюжетными поворотами, уникальной атмосферой и парадоксальной развязкой. Впрочем, со времен глобального успеха “Гарри Поттера” возраст героев перестал восприниматься как маркер специфически “детской” литературы. А это значит, что даже читатель, давно вышедший из подросткового возраста, имеет шанс получить удовольствие от романа Пулмана, не испытывая по этому поводу ни малейшей неловкости...»
Константин Мильчин в рецензии «Лира в деле» («Русский репортер») рассказывает, ради чего стоит прочитать эту книгу: «Пулман вернулся, Пулман крут. С одной стороны, это настоящая и очень английская литература. Он по-прежнему троллит церковь (в свое время ему от нее досталось), но делает это в меру и довольно изящно. Он пугает страшными историями. Он завораживает сказками. Он заставляет читателя думать и вместе с героем принимать правильные и неправильные решения, заставляет читателя рассуждать об этике. Он придумывает странных, но прекрасных персонажей. И да, деймоны, зооморфная визуализация души, которая отличает мир его книг от наших, снова с нами. В книгах Пулмана каждый человек с рождения и до смерти ходит со зверьком, в котором отражена его суть. Прочтите хотя бы ради деймонов».
Ну а в рецензии «Незамутненное чудо: чем фэнтези “Книга пыли. Прекрасная дикарка” лучше “Гарри Поттера”» («ТАСС») Константин Мильчин упоминает о своеобразной эволюции вселенной Пулмана: «На рубеже 1990-х и нулевых серия Пулмана “Темные начала”, приключения девочки Лиры на Земле и в параллельном мире, конкурировала с “Гарри Поттером” за звание главной детской саги поколения, но проиграла. Пулман с его непростой философией, наукоцентричным миром и богоборческими идеями оказался слишком сложен. “Книга Пыли” — приквел “Темных начал”, ребенок, которого спасает мальчик Малькольм, — это Лира, главная героиня трилогии, избранный ребенок. Но есть одна странная деталь: в “Темных началахм мир напоминал времена королевы Виктории, усредненный конец ХIХ века. А в “Книге пыли” описывается явно более современное общество, межвоенная Англия Дживса и Вустера...».
Владимир Панкратов в статье «Почему фэнтези Филипа Пулмана — это Библия и учебник по истории одновременно» («Мел») говорит об истоках нравственной дихотомии в романе Пулмана: «Сомнение — невероятно ценное свойство в наше время. А весь пулмановский роман был бы лишь набором истерических нападок неугомонного профессора, если бы автор не расставил по всему тексту ловушки, которые исключает однозначную, однобокую трактовку любого описанного здесь явления. С одной стороны, церковь держит под страхом жителей города, а с другой — монахини из скромного монастыря воспитывают в своих стенах и защищают от любых покушений маленькую Лиру Белакву. Малькольм рассказывает всё, что слышит в трактире, агенту секретной службы Ханне Ральф — и в то же время сомневается, правильно ли он делает, не поступает ли он так же, как стукачи из детской Лиги святого Александра. На Англию надвигается циклон, который затапливает города и заставляет Малькольма спасать девочку на маленькой лодке — так Пулман отсылает нас к истории о Ноевом ковчеге из Библии. Хотя всю дорогу ругает тех, кто беспрекословно следует заповедям оттуда же.
Безусловно, он делает это намеренно. Условная энциклопедия по истории и Библия — это, конечно, две крайности, которые, тем не менее, идеально описывают круг чтения здорового человека: совершенно разные и по стилистике, и по содержанию книги, которые именно вместе, а не врозь, приносят максимальную пользу. Ну а то, что автор считает книгу (а не родителей или учителей) главным нашим наставником, можно и не напоминать».
И, наконец, Василий Владимирский в обзоре «Переводная фантастика марта» («Горький») обращает внимание на еще одно специфическое свойство «Прекрасной дикарки»: «Интересная штука: квазивикторианский мир, который рисует Филип Пулман, — милый, комфортный, уютный, как старые домашние тапочки, просто мимими, натуральная Хоббитания из “Туда и обратно”. В то же время люди, дерзнувшие высказать недовольство делами Матери-Церкви, исчезают тут без следа, духовные братья Павлика Морозова с наслаждением стучат на строгих родителей и постылых учителей, а волны прибивают к оксфордскому пирсу раздувшиеся трупы. Никакого диссонанса, ощущения фальши — антиутопия уживается с подростковым авантюрным романом без истерик с битьем посуды и разделом имущества. Классическая британская школа, потрясающая выдержка и умение сохранять лицо, что бы ни случилось, — одним этим романы Пулмана заслужили место на полке с книгами его главных идеологических противников: Толкина, Льюиса и Честертона».
Ранее в рубрике «Спорная книга»:
• Наринэ Абгарян, «Дальше жить»
• Лора Томпсон, «Представьте 6 девочек»
• Инухико Ёмота, «Теория каваии»
• Июнь Ли, «Добрее одиночества»
• Алексей Иванов, «Тобол. Мало избранных»
• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»
• Антон Долин, «Оттенки русского»
• Гарольд Блум, «Западный канон»
• Мария Степанова, «Памяти памяти»
• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»
• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»
• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»
• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»
• Андрей Геласимов, «Роза ветров»
• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»
• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»
• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»
• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»
• Тим Скоренко, «Изобретено в России»
• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»
• Герман Кох, «Уважаемый господин М.»
• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»
• Джонатан Коу, «Карлики смерти»
• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»
• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»
• Мария Галина, «Не оглядываясь»
• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»
• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина
• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»
• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»
• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»
• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»
• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»
• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»
• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»