Евгения Некрасова. Калечина-Малечина
М.: АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2018
Сергей Оробий в «Обзоре книжных новинок от 19 июля 2018 г.» («Textura») рассуждает о классических сюжетах, которые обыгрывает в своей книге Евгения Некрасова: «Третьеклассница Катя живёт со своими родителями в обычной панельной многоэтажке обычного города и учится в обычной школе. Впрочем, ни городу, ни школе, ни даже родителям Катя не нужна: она мечтательна, но нерасторопна, одноклассники над ней издеваются, а учительница презирает. Сама Катя давно поняла, что мир вокруг делится на “невыросших” и “выросших”, и первые не лучше вторых. У таких детей часто появляется воображаемый друг, возникает он и в жизни Кати, и с этого момента грань между реальностью и фантастикой исчезает. Желанный Карлсон явился прямо из глубины русского хтонического фольклора, так что совместное времяпрепровождение оборачивается совсем не детскими забавами. В повести Некрасовой отражается сразу несколько классических сюжетов: слышится тут и условный Санаев, и условная Линдгрен, и условная Кунгурцева — однако ни к одной из них “Калечина-Малечина” не сводится: слишком талантлив автор, слишком органична история (этой камерной повести вряд ли грозит статус культовой, как случилось с книгой Санаева, но понимающий читатель имя Евгении Некрасовой приметит и запомнит). История о том, что сказка не облагораживает реальность, что искалеченное детство не бывает добрым и рано или поздно покажет зубы».
Михаил Визель в обзоре «Что планируют читать в отпуске сотрудники портала ГодЛитературы.РФ?» («Год литературы») сравнивает книгу с другой резонансной новинкой, «Днями Савелия» Григория Служителя: «Это книга о детстве. Точнее, о школе. Еще точнее — о выживании. В отличие от слащавых советских гуль королёвых, живущих в каком-то идеальном мире, где все мечтают о подвиге, и в отличие от тонких подростков с богатым творческим миром, решающих тонкие вопросы самореализации и самоидентификации в книгах современных интеллигентных дам, печатающихся в маленьких интеллигентных издательствах, десятилетняя Катя, живущая в обычном панельном доме обычного города-спутника, решает обычную задачу — как выжить в школе, где ее травит съехавшая на “традиционных ценностях” училка и не замечают (в лучшем случае) одноклассники, и дома, где замотанные родители понимают один метод воспитания — крик. Катя необычно видит и мыслит, но она не универсальный гений и не титан духа, и решение она тоже находит самое обычное. Но, к счастью, не доводит его до конца — и во второй части начинаются уже настоящие чудеса, с Кикиморой — только не болотной, а кухонной. И чудеса у нее соответствующие. Жутковатые чудеса, прямо скажем. Если книга Служителя вкрадчиво нашептывает: “присмотритесь к уличным котам...”, то книга Некрасовой орёт: “Присмотритесь к собственным детям!”»
Владимир Панкратов в материале «Книги июля: индейцы, кикимора и африканское детство» («Литературно») проводит параллель между «Калечиной-Малечиной» и переводными романами: «С одной стороны, текст ладно скроен, все законы жанра аккуратно соблюдены, да и сюжет о маленьком герое, который разбирается со своими (и не только) проблемами с помощью неведомого существа, вроде как тоже хорошо знаком; экспериментальным роман точно не назовешь. А с другой, после чтения остается четкое ощущение чего-то совершенно нового и свежего — если говорить, конечно, о современной прозе. Потому что хоть сюжет и знаком, но не в российских реалиях. И потом, автор через странную небылицу, за развитием которой и просто интересно следить, умудряется затронуть сразу несколько тем, не входящих в пантеон вечных, но зато являющихся жутко актуальными именно сегодня. Первое — это так называемый буллинг, с которым человек по большому счету сталкивается не только в школе. Второе — переоценка ценностей традиционного, “мужского” общества. И, наконец, третье — нежелание и невозможность действовать по навязанным правилам, даже если по этим правилам живут все. Представить такую смесь в русском современном реалистическом романе со взрослыми героями довольно сложно — тут можно только переводные вспомнить. А вот взрослая сказка про девочку и кикимору, но с тем же содержанием, уже есть, и вот она!»
Дмитрий Быков в обзоре «Книжная полка Дмитрия Быкова: три главных книги июля-2018» («Собеседник») внезапно сравнивает роман Евгении Некрасовой с произведениями Андрея Платонова: «По-моему, пришел очень большой писатель. Его ожиданием живут сейчас все, кто читает современную прозу, вот-вот готовую сформулировать самое главное, но топчущуюся на пороге открытия, словно оно пугает литераторов, потому что после называния вещей своими именами придется наконец что-то делать. Многие — скажем, Сальников или Букша — подошли довольно близко. Некрасовой 33 года, она драматург, сценарист, получила премию “Лицей” (отлично справляющуюся с поиском новых значительных имен) за сборник рассказов “Несчастливая Москва”, и эти рассказы тоже были хороши, но в них еще наличествовали некая рисовка и даже выпендреж. <...>
Понятно, почему Шубина обратила внимание на эту вещь: она специалист по Платонову, а Некрасова — его прямая наследница, не в смысле стиля (тут возможно было бы только эпигонство, и его нет), а в смысле вот этой платоновской тоски, наполняющей мир. Как Пелевин в свое время принес в прозу элегическую вечернюю печаль спальных районов, так Некрасова уловила вещество московских окраин и пригородов, обшарпанных, неустроенных, когда-то чего-то ожидавших и теперь застывших, потому что они никогда и ничего не дождутся.
Тут все точно: огромная роль гаджета в жизни нынешнего ребенка, одинокие игры злой и талантливой девочки, чувство всеобщей неустроенности, уныния и временности, переходящей в безнадежное постоянство. Вырастешь — а “гулливерский город” так же высосет тебя. Из авторов, работающих ныне, это ближе всего к сказочной и абсурдной прозе Ильи Боровикова — тоже детской, потому что сегодня имеет смысл разговаривать только с детьми, остальные уже отравлены. Короче, запомните это имя и ждите многого».
В авторской передаче «Один» («Эхо Москвы») Дмитрий Быков говорит о книге Евгении Некрасовой как о примере «новой московской мистики» в традиции Владимира Орлова: «Начинается опять перелом, закруживаются какие-то вихри на улицах города. Именно поэтому я жду новой московской эзотерики, именно поэтому мне так нравится, отвечая на соседний вопрос, книга Евгении Некрасовой “Калечина-Малечина”. Про Кикимору, про девочку, которая дружит с Кикиморой. Кикимора, во-первых, там очаровательная, во-вторых, хороша написанная книга, что редкость. <...> Мне очень понравилась эта “Калечина-Малечина”. Вот в ней есть, понимаете, такое ощущение “новой московской мифологии”. Из московской окраины дымной сделана сказка. И вот в этом смысле традиция Орлова жива. Поэтому, мне кажется, меньше ему удавались поздние сочинения. Потому что Москва была уже не сказочной. Сказочная Москва была в 1980-1985. Вот где-то так. Хотя сам по себе Орлов не терял художественного дара».
И, наконец, Галина Юзефович в обзоре «Три книги современной русской прозы: травля в школе, побег из Учреждения и целый мир в одной маршрутке» («Медуза») отмечает парадоксальную оптимистичность авторского взгляда: «То, что в пересказе напоминает детскую сказку, нечто вроде осовремененной версии “Домовенка Кузи”, на практике располагается в просторном зазоре между бытовой чернухой Романа Сенчина и мистической жутью Дмитрия Горчева или Юрия Мамлеева. Однако роман (а на самом деле небольшая повесть) прошлогодней финалистки премии “Лицей” Евгении Некрасовой обладает важнейшим свойством, которого нет ни у Мамлеева, ни у Сенчина, ни даже у Горчева. И свойство это — задорная способность видеть свет там, где другие видят лишь мрак, и иррациональный — а потому особенно заразительный — оптимизм, ставящий прозу Некрасовой если не в один ряд, то, по крайней мере, на одну полку с романами екатеринбуржца Алексея Сальникова и шведа Фредрика Бакмана».
Ранее в рубрике «Спорная книга»:
• Анна Немзер, «Раунд: Оптический роман»
• Григорий Служитель, «Дни Савелия»
• Ксения Букша, «Открывается внутрь»
• Денис Горелов, «Родина слоников»
• Стивен Кинг, Ричард Чизмар, «Гвенди и ее шкатулка»
• Хлоя Бенджамин, «Бессмертники»
• Александр Архангельский, «Бюро проверки»
• Стивен Фрай, «Миф. Греческие мифы в пересказе»
• Рута Ванагайте, Эфраим Зурофф, «Свои»
• Джордж Сондерс, «Линкольн в бардо»
• Олег Зоберн, «Автобиография Иисуса Христа»
• Евгений Эдин, «Дом, в котором могут жить лошади»
• Владимир Данихнов, «Тварь размером с колесо обозрения»
• Сергей Зотов, Дильшат Харман, Михаил Майзульс, «Страдающее Средневековье»
• Филип Пулман, «Книга Пыли. Прекрасная дикарка»
• Наринэ Абгарян, «Дальше жить»
• Лора Томпсон, «Представьте 6 девочек»
• Инухико Ёмота, «Теория каваии»
• Июнь Ли, «Добрее одиночества»
• Алексей Иванов, «Тобол. Мало избранных»
• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»
• Антон Долин, «Оттенки русского»
• Гарольд Блум, «Западный канон»
• Мария Степанова, «Памяти памяти»
• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»
• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»
• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»
• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»
• Андрей Геласимов, «Роза ветров»
• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»
• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»
• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»
• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»
• Тим Скоренко, «Изобретено в России»
• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»
• Герман Кох, «Уважаемый господин М.»
• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»
• Джонатан Коу, «Карлики смерти»
• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»
• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»
• Мария Галина, «Не оглядываясь»
• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»
• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина
• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»
• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»
• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»
• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»
• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»
• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»
• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»