Арундати Рой. Министерство наивысшего счастья
М.: АСТ, 2018
Анастасия Завозова в обзоре «Что читать: романы из длинного списка Букеровской премии 2017» («Esquire») говорит о неоднозначной реакции, которую вызвала эта книга после выхода западе: «Насчет второго, хоть и долгожданного, романа Арундати Рой и у критиков, и у читателей мнения разделились. После безусловно шедевральной истории “Бог мелочей”, которая получила букеровскую премию в 1997 году, от Рой, как водится, ждали чего-то такого же, литературного чуда, смыкающего в себе сказочное и страшное, настоящую Индию с нашими представлениями о ней. И новый роман вышел довольно пестрым, но это публицистическая, не романная пестрота — сюжеты обрываются на половине, герои вдруг идут вразрез с собственной жизнью и начинают говорить о мировой политике, и весь роман гудит многоголосицей, как фейсбук после большого события. Впрочем, магия сохранилась, сохранилась любовь — поэтому какой-никакой цемент в романе есть и он не разваливается в руках у читателя».
Чем смущает этот роман отечественного читателя, объясняет Галина Юзефович в рецензии «Букеровский лауреат Арундати Рой написала второй роман за 20 лет. Он гораздо хуже первого» («Медуза»): «Случаи, когда после многолетнего молчания писателю удалось бы триумфально (или хотя бы просто достойно) вернуться с новой книгой, теоретически возможны, однако все же представляют собой редкое и отрадное исключение из правил. Как ни жаль, “Министерство наивысшего счастья” — долгожданный второй роман Арундати Рой, автора “Бога мелочей” и лауреата Букеровской премии за 1997 год, — к числу этих исключений не относится. Хуже того, если бы не бледные отблески первого — подлинно великого — романа, изредка сквозящие во втором, он вообще не стоил бы подробного разговора — по крайней мере с точки зрения художественной ценности. <...>
Если в “Боге мелочей” локальное и специфичное служило средством для того, чтобы говорить об универсальном, то в “Министерстве наивысшего счастья” происходит нечто прямо противоположное. Общечеловеческие по своей сути вопросы низводятся здесь до уровня мелкой внутрииндийской полемики, герметичной и непонятной стороннему наблюдателю.
Для индийского читателя эта книга, возможно, в самом деле стала важным и актуальным текстом “о наболевшем”, но читателю мировому и, в частности, российскому ловить в ней нечего — за вычетом сотни пронзительных страниц в середине. Впрочем, в качестве умеренной компенсации нас в “Министерстве наивысшего счастья” ожидает небольшой сюрприз: несколько странным образом понятых (и не вполне понятно, зачем нужных) цитат из Ахматовой и Мандельштама».
Галине Юзефович отвечает Дарья Гриценко в рецензии «Униженные и оскорбленные в Нью-Дейли» («Год Литературы»): «Столь подробное описание политических проблем может утомить благополучного белого человека, как затянувшийся выпуск новостей из далекого и непонятного региона. Может показаться, что всё это вообще не имеет к нам никакого отношения. Так, Галина Юзефович в своей рецензии уже упрекнула Арундати Рой в “унылом этнографизме” <...>.
Словно предвидя подобную “критику сверху”, Арундати Рой настойчиво говорит о глобальном, общечеловеческом значении внутренних проблем страны. “Министерство наивысшего счастья” — укор не только Индии, но всему миру вплоть до Господа Бога, попустившего такие беззакония. Устами своих героев автор проводит аналогии, понятные западным людям: “В Берлине была стена. У нас самые высокие горные хребты в мире. Они не падут, но в них вырубят ступени”; “Белуджам, которых преследуют в Пакистане, нет никакого дела до Кашмира. Бангладешцы, которых мы освободили, охотятся на индусов. Старые добрые коммунисты называют сталинский ГУЛАГ "необходимой частью революции". Американцы теперь читают вьетнамцам лекции о правах человека. Это не частная, это наша видовая проблема”. По этой же причине повстанцы в плавучем кашмирском домике читают стихи Мандельштама и называют его русским кашмирцем, вспоминая историю сталинских лагерей (и это, конечно, весьма своеобразная интерпретация биографии поэта). <...>
При всей политической ангажированности Арундати Рой оставляет место для иррациональной надежды на лучшее будущее (чего, к слову, не было в первой книге), которое возможно благодаря тому, что эти люди еще способны любить, как и автор любит своих героев. Сострадания здесь больше, чем злободневности, и это делает новую книгу как минимум достойной внимания».
Алёна Семёнова в рецензии «Большие проблемы ослепили бога мелочей» («Читаем вместе») отмечает, что роман глубоко политизирован и перегружен «триггерными точками»: «Мировоззрение индианки Рой известно, как и ее биография: непростое детство, заработок сбором бутылок в юношестве на улицах Дели, два брака, активная гражданская позиция. Рой выступает против ядерной политики Индии, привлекает внимание к конфликтам на межконфессиональной почве, выступает за право Кашмира на самоопределение. Проза писательницы отражает ее политические взгляды в полной мере. <...>
Может показаться, что Арундати Рой решила воспользоваться своим талантом, чтобы решать все те же политические задачи, которым посвятила 20 лет. Читая “Министерство”, сложно отделаться от ощущения, что мы здесь собрались только для того, чтобы узнать о зверствах в Шахджаханабаде (сегодня — Старый Дели), Гуджарате, Кашмире. Все события реальны, некоторые имена изменены. Хотя “Министерство” обладает признаками романа в стиле магического реализма, основные триггерные точки в нем документальны: правдивы рассказы про массовую кастрацию мужчин, про убийства, пытки и ужасы войн в Кашмире, а также про положение бедняков, хиджр и маосистов. В этом романе писательница концентрируется на “больших политических вопросах”, почти забывая свой дар видеть “бога мелочей”. Остается решить, нужно ли столько горькой правды читателю, пусть даже и в упаковке прекрасно написанного романа».
Константин Мильчин в рецензии «Трехпольная система: как живет самая презираемая каста неприкасаемых» («Известия») констатирует, что новый роман Арундати Рой разочаровал отечественных поклонников писательницы: «Перед нами очередная история про парий из бедной страны, которых читатель из богатой страны должен пожалеть и заодно порадоваться, что у него всё гораздо лучше? В какой-то степени да, если честно, то во многом именно на этом базируется феномен популярности индийской литературы в Европе и, в частности, в Англии, бывшей метрополии. Индийская проза умело продает бывшим колониальным хозяевам красоту экзотики и ужас нищеты, а заодно восточную духовность. Читатель из страны Первого мира принимает ежевечернюю порцию кошмаров, ужасается, возможно, даже отправляет чек в какую-нибудь гуманитарную организацию. Другое дело, что среди современных индийских писателей или писателей индо-пакистанского происхождения, которые давно живут в Европе, есть совершенно выдающиеся авторы. <...>
Первый роман Рой был действительно выдающийся — история короткого романа женщины из высшей касты с мужчиной из низшей с предсказуемо ужасным финалом, написанный ритмической прозой, где читатель то прямо чувствовал физическую боль вслед за героем, то смеялся в голос, потому что у писательницы потрясающее чувство юмора; так вот, тот роман выжигал мозг читателю, не оставляя после себя ничего, кроме восхищения. За прошедшие 20 лет Арундати Рой выпустила бесчисленное количество публицистики, успела поругаться с правительством разных стран, осудить десяток различных войн и строительных фирм. Ее жизнь — это вечная борьба против несправедливости, лицемерия, подлости и неравноправия, и романы — это один из фронтов, на которых писательница отчаянно воюет. Как и ее героиня. Только та еще постоянно борется с природой, которая не сделала ее ни мужчиной, ни женщиной до конца.
И кажется, что в новом романе всё на своих местах, и страшная история, и боль, и опять-таки тончайшее чувство юмора, но секта поклонников “Бога мелочей” разочарована — “Министерство наивысшего счастья” не пленяет так, как тот, первый роман. Видимо, здесь слишком много боли — и прямо с самого начала».
Илья Стогов в рецензии «Красотка. Роман индийской писательницы для тех, кто знает толк в левацких идея» («Деловой Петербург») рассуждает о том, какая судьба ждет роман на отечественном книжном рынке: «Не знаю, дорого ли обошлись издателям права на перевод. Но уверен: деньги эти они потеряют. Не то (ой не то!) нынче время, чтобы издавать по-русски подобные книжки.
По всему миру Арундати Рой известна левацкими взглядами (сочувствие к обездоленным, критика потребления, яростное неприятие всего, что связано как с буржуазией, так и с бюрократией). У нас средний посетитель бук-шопов не понимает даже самого значения слова “левый”.
По всему миру романы Рой читаются теми, кому тесно в прокрустовых европейско-американских рамках. У нас даже самые подкованные читатели вряд ли слыхивали, что помимо этих самых рамок на планете может существовать что-либо еще. Зачем им Арундати Рой? Зачем им вообще хоть что-то, кроме сотни раз обсосанных давно знакомых имен?
Тем не менее роман по-русски выходит. Предположу, что какое-то время он полежит на полках “Новинки”, а потом его начнут понемногу увозить обратно на склад.
В первом романе Рой есть герой, который говаривал, что провинция — не место, а состояние души. Такое состояние, когда ты уверен, что мир делится на твою деревню и все остальное. Думаю, заметить новинку у отечественной читающей публики опять не получится — как не получается вообще заметить хоть что-то помимо прекрасной себя самой последние век-полтора».
Писатель Алексей Цветков в материале «Рай на кладбище, небесный почтальон и молитва морю» («Литературно»), напротив, относит этот политический заряд к несомненным достоинствам книги: «Ее благословил на написание этой книги британский эстет, марксист (и тоже лауреат “Букера”) Джон Берджер. В нулевых годах она поддерживала антиглобалистское движение, а в десятых выступила в защиту маоистских партизан-наксалитов, прожив некоторое время в их лесном лагере. Герои нового романа Арундати Рой в буквальном смысле слова строят рай на земле, а точнее, на кладбище. В этой книге о преодолении гендерных, классовых и религиозных границ политический радикализм автора становится точной рифмой к художественной искушенности. Любимая метафора Рой — дым в его неописуемой изменчивости. Вас ждут несмываемые кровавые пятна, запахи гниющего, цветущего и танцующего тела, легенды и даже призраки. Но горьковатая ирония позволяет автору сопротивляться ориенталистским ожиданиям тех, кто ждет бесконечного продолжения “Тысячи и одной ночи”. Любовь и борьба множества героев книги позволяют Рой поймать особенный, политический эротизм нашей общей жизни».
Татьяна Сохарева в рецензии «Диагностика кармы» («ПРОчтение») отчасти реабилитирует Арундати Рой и сравнивает писательницу с автором романа «Что делать?»: «Общим местом в рассуждениях о “Министерстве наивысшего счастья” стала мысль, что новый роман ориентирован исключительно на политическую историю — в противовес куда более камерному “Богу мелочей”. Однако главная идея Рой в том, что вне политики нет никакой личной истории. Даже если ты отщепенец, у которого не осталось причин жить в мире, “каковой большинство людей считает реальным”. В судьбе каждого из героев мерцает нечто большее, нежели индивидуальная неустроенность. Возможно именно то, что называют уделом человеческим.
При этом, несмотря на погруженность Рой в локальные конфликты, “Министерство” кажется очень русским романом — и дело здесь не в том, что текст испещрен цитатами из Мандельштама и Ахматовой. В финале на старом кладбище, где поселилась Анджум, слепой мусульманский имам, юный далит (в индийской кастовой системе — неприкасаемый), взявший себе имя Саддама Хусейна, бывшая возлюбленная экстремиста, укравшая чужого ребенка, и еще десяток маргиналов всех мастей вместе возводят хижины вокруг свежих могил, роют яму под бассейн и открывают хостел для обездоленных и отверженных. Роман, начавшийся в борделе, заканчивается в фаланстере. Не к этому ли вел Чернышевский?»
И наконец Александр Чанцев в рецензии «К какой касте принадлежали Иисус и Будда?» («Горький») подчеркивает, что далеко не все в «Министерстве наивысшего счастья» сводится к выражению гражданской позиции автора: «Когда начинаешь тонуть в смертях и полицейских отчетах, когда “Министерство наивысшего счастья” начинает казаться свидетельством о преступлениях вроде “Архипелага ГУЛАГа” и “Красного колеса” или вербатимом вроде книг недавнего ньюсмейкера Алексиевич, роман вдруг вспыхивает совсем иным светом. “Я знала, что "Бог мелочей" — семейная история с разбитым сердцем, но эта книга получилась скорее наоборот: ни у кого нет семьи, но все они собирают осколки разбитых сердец”, — сказала Арундати Рой о своей новой книге. И, конечно, эта книга (а автор, конечно, феминистка, что в Индии с ее обычаями как раз очень важно) — о потерянных женщинах, девочках и детях. Рой цитирует Ахматову, Осипа и Надежду Мандельштам, и они оказываются очень кстати.
“Министерство” загорается светом несчастной любовной истории. “Они всегда подходили друг к другу, как куски несовпадающего (возможно, в принципе) пазла — ее дым и его твердость, ее одиночество и его сборы, ее странность и его прямолинейность, ее беззаботность и его сдержанность. Ее тишина и его тишина”. В этой тишине они занимаются той любовью, что больше похожа на плач: “то, что произошло тогда в отеле Shabeen, больше напоминало жалобу, чем секс. Их раны были слишком стары и слишком новы, и, наверное, слишком глубоки для того, чтобы их можно было залечить. Но, на недолгий миг, их раны затянулись, а они были способны разделить боль, как долги в азартной игре, даже не упоминая о ранах и не выясняя, чья есть чья”.
“Министерство наивысшего счастья” отчасти сказка — здесь имеется совсем небольшое камео духов и колдуний. Точно эпос. С национальным колоритом и обыкновениями, куда уж без них (чтобы выгнать дух бывшей, новая возлюбленная воскуряет благовония и читает молитвы). Но главное, что книга находит способ дать слово тем, у кого в реальности нет права на голос. “Как рассказать расколотую историю? Нужно стать всеми. Нет. Нужно постепенно стать всем”».
Ранее в рубрике «Спорная книга»:
• Олег Лекманов, Михаил Свердлов, Илья Симановский, «Венедикт Ерофеев: посторонний»
• Саманта Швеблин, «Дистанция спасения»
• Селеста Инг, «И повсюду тлеют пожары»
• Владимир Сорокин, «Белый квадрат»
• Алиса Ганиева, «Оскорблённые чувства»
• Леонид Юзефович, «Маяк на Хийумаа»
• Юваль Ной Харари, «Homo Deus: Краткая история будущего»
• Станислав Дробышевский, «Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей»
• Евгений Гришковец, «Театр отчаяния. Отчаянный театр»
• Евгения Некрасова, «Калечина-Малечина»
• Анна Немзер, «Раунд: Оптический роман»
• Григорий Служитель, «Дни Савелия»
• Ксения Букша, «Открывается внутрь»
• Денис Горелов, «Родина слоников»
• Стивен Кинг, Ричард Чизмар, «Гвенди и ее шкатулка»
• Хлоя Бенджамин, «Бессмертники»
• Александр Архангельский, «Бюро проверки»
• Стивен Фрай, «Миф. Греческие мифы в пересказе»
• Рута Ванагайте, Эфраим Зурофф, «Свои»
• Джордж Сондерс, «Линкольн в бардо»
• Олег Зоберн, «Автобиография Иисуса Христа»
• Евгений Эдин, «Дом, в котором могут жить лошади»
• Владимир Данихнов, «Тварь размером с колесо обозрения»
• Сергей Зотов, Дильшат Харман, Михаил Майзульс, «Страдающее Средневековье»
• Филип Пулман, «Книга Пыли. Прекрасная дикарка»
• Наринэ Абгарян, «Дальше жить»
• Лора Томпсон, «Представьте 6 девочек»
• Инухико Ёмота, «Теория каваии»
• Июнь Ли, «Добрее одиночества»
• Алексей Иванов, «Тобол. Мало избранных»
• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»
• Антон Долин, «Оттенки русского»
• Гарольд Блум, «Западный канон»
• Мария Степанова, «Памяти памяти»
• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»
• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»
• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»
• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»
• Андрей Геласимов, «Роза ветров»
• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»
• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»
• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»
• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»
• Тим Скоренко, «Изобретено в России»
• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»
• Герман Кох, «Уважаемый господин М.»
• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»
• Джонатан Коу, «Карлики смерти»
• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»
• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»
• Мария Галина, «Не оглядываясь»
• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»
• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина
• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»
• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»
• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»
• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»
• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»
• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»
• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»
• Владимир Сорокин, «Манарага»