Алексей Иванов. Тобол. Мало избранных
М.: АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2018
Владислав Толстов в обзоре «Современная русская проза: второй том “Тобола”, ура!» («БайкалИНФОРМ») констатирует, что второй том «романа-пеплума» Алексея Иванова ничуть не слабее первого: «Не буду раскрывать всех сюжетных поворотов второго тома, просто скажу, что насколько восхитила меня первая книга “Тобола”, настолько же не уступает ей вторая. Против тобольского губернатора Гагарина замышляют недоброе, местный “архитектон” Ремезов добивается строительства кремля, военный отряд полковника Бухгольца идет завоевывать Яркенд, шведский капитан Табберт все сильнее интересуется местной историей... Вокруг — джунгарские орды, беглые крепостные, осквернители могил, раскольники, купцы, чиновники, офицеры, мещане, священники — не надо говорить, что по количеству персонажей “Тобол”, наверно, самый густонаселенный российский роман в XXI веке. Иногда, да, Иванов начинает злоупотреблять специфическими историческими терминами, и читается сложно. <...> Но есть сцены (например, эпизод, когда жители Тобольска встречают флот с остатками военной экспедиции), от которых нешуточно перехватывает горло. Еще раз повторю: Алексей Иванов — лучший сегодня исторический романист».
Татьяна Москвина в рецензии «Отечеству без правды нельзя» («Аргументы недели») видит в этой книге прежде всего гимн величию державы: «И вот что получается. Правитель страны — безумный жестокий бог, окружённый ворами и предателями. Губернатор Сибири — изменщик и плут. Кругом враги, готовые напасть. Войско гибнет зря, отстроенная Покровская церковь в Тоболе рушится. А держава между тем сильнеет и богатеет. И жив упрямый “архитектон” Ремезов, и даже в конце романа бежит к геодезистам с мольбой — “Научи!” Потому что свои карты рисовал как бог на душу положит, а теперь есть наука.
Не его ли негнущаяся натура и упорная душа — стержень мироздания? Не сказал ли нам здесь что-то важное Алексей Иванов и про себя?»
Виктория Козлова в обзоре «Зимнее чтение: 6 книг уходящей зимы» («Seasons Life») находит в романе совсем другие достоинства: «Проза Иванова удивляет не только своей точностью, яркостью, историчностью, но и нежностью, лёгкой, вполне уместной мистикой, закрученным сюжетом, который подхватывает и не отпускает до последних страниц. После прочтения этой книги вы неминуемо затоскуете по Сибири, с её бескрайними лесами, настоящими холодами, бурными страстями и ухой из налима».
Александр Гаврилов в статье «От “Сердца пармы” к “Тоболу”» («Горький») обобщает свои многолетние наблюдения за творчеством Алексея Иванова: «В романе “Тобол” Иванов снова берет большую историческую дистанцию и снова возвращается к очень важному герою, который намечен в “Золоте бунта”, и, как мне кажется, соединяет героическую ситуацию “Сердца Пармы” с дегероизированной ситуацией “Ненастья”. Как-то мы говорили с Ивановым о русской истории, и я сказал ему, что она все время движется острыми галсами: то налево до упора, то направо до упора, и не видна основная линия. Он мне ответил, что я неправильно понимаю, просто история — это хребет, в нем кость-хрящ, кость-хрящ. Кости — это большие стили, твердые направления, а все эти смуты и самозванцы просто хрящи, чтобы хребет гнулся. Очень интересное наблюдение: если посмотреть на героев Иванова, то и герои “Золота бунта”, и герои “Ненастья” — это фигуры хряща, то, что, с одной стороны, прерывает единое властное течение русской истории, а с другой — склеивает его собой...»
А в обзоре «Премия для премии» («Русский репортер») Константина Мильчина звучат нотки разочарования: «Вторая часть масштабного романа о Сибири начала XVIII века. Несколько десятков персонажей, сражения, осады, чудеса и любовь. Читаешь взахлеб, все нравится. Но в реальности не все так уж гладко. Во-первых, писатель, который может создать прекрасный роман с одним или даже тремя главными героями, не обязательно сможет написать книгу с десятком главных героев. Джордж Мартин, скажем, умеет, а Иванов — увы, нет. Во-вторых, “Тобол... ” при внимательном рассмотрении кажется чисто коммерческим проектом, беллетризацией сценария пока не вышедшего сериала. А мы, сволочи, всегда хотим, чтобы писатель писал душой, а не кошельком».
В рецензии «“Тобол. Мало избранных” Алексея Иванова: как российский писатель с чертом договаривался» («ТАСС») Константин Мильчин поясняет свою мысль подробнее: «Это очень умелый текст. Иванов может в одном абзаце, как бы походя, пересказать содержание и предысторию картины Василия Перова “Никита Пустосвят. Спор о вере”, даже не называя само полотно. И это очень полезно: вот пойдет читатель в музей и там сразу узнает сюжет, разберется, что к чему.<...>
Но когда-то он рассказывал читателям все это с жаром миссионера, который проповедует дикарям, зная, что они его в любой момент могут зажарить и съесть. Теперь же он больше похож на скучающего телепастыря, у которого давно не горят глаза. Он рассказывает все это по инерции. И да, Сибирь не его регион, она его, в отличие от Урала, не интересует, она ему чужая, и это видно из текста.
Впрочем, дело не только в этом. В старых романах, посвященных Перми и окрестностям, Иванов превращал нормальный, интересный, но в общем-то обычный российский регион в чудесную страну. Романы были равны или даже были более велики, чем регион. А вот Тобольск с его кремлем — сами по себе невероятное чудо. Гораздо большее, чем сам роман».
Ранее в рубрике «Спорная книга»:
• Ханья Янагихара, «Люди среди деревьев»
• Антон Долин, «Оттенки русского»
• Гарольд Блум, «Западный канон»
• Мария Степанова, «Памяти памяти»
• Джонатан Сафран Фоер, «Вот я»
• Сергей Шаргунов, «Валентин Катаев. Погоня за вечной весной»
• Александра Николаенко, «Убить Бобрыкина»
• Павел Басинский, «Посмотрите на меня»
• Андрей Геласимов, «Роза ветров»
• Михаил Зыгарь, «Империя должна умереть»
• Яна Вагнер, «Кто не спрятался»
• Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него»
• Ольга Славникова, «Прыжок в длину»
• Тим Скоренко, «Изобретено в России»
• Сергей Кузнецов, «Учитель Дымов»
• Герман Кох, «Уважаемый господин М.»
• Антон Понизовский, «Принц инкогнито»
• Джонатан Коу, «Карлики смерти»
• Станислав Дробышевский, «Достающее звено»
• Джулиан Феллоуз, «Белгравия»
• Мария Галина, «Не оглядываясь»
• А. С. Байетт, «Чудеса и фантазии»
• Сборник «В Питере жить», составители Наталия Соколовская и Елена Шубина
• Хелен Макдональд, «Я» — значит «ястреб»
• Герман Садулаев, «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»
• Галина Юзефович. «Удивительные приключения рыбы-лоцмана»
• Лев Данилкин. «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»
• Юрий Коваль, «Три повести о Васе Куролесове»
• Шамиль Идиатуллин, «Город Брежнев»
• Алексей Иванов, «Тобол. Много званых»