В здании Главного штаба Эрмитажа накануне 2016 года открылся «Кабинет книги художника» — постоянная экспозиция, посвященная искусству книги, а точнее направлению livre d’artiste (франц. «книга художника») как особому явлению в искусстве ХХ века. Совместный проект Эрмитажа и одного из авторитетнейших отечественных коллекционеров Марка Башмакова ставит своей целью познакомить отечественную публику с доселе малоизвестным жанром изобразительного искусства, в котором, однако, работали крупнейшие художники прошлого века: Сальвадор Дали, Анри Матисс, Пабло Пикассо Марк Шагал… В апреле экспозиция обновилась — представленные на выставке книги сейчас объединены темой роли издателей, художественных галерей, библиофильских обществ в выпуске livres d'artiste. «Встречи в книге» — так назвал новый этап этого проекта его инициатор академик Российской академии образования Марк Башмаков.
— В чем особенности этой выставки по сравнению с предыдущими эрмитажными проектами, которые вы готовили?
— Объекты, которые экспонируются в кабинете «Книга художника», имеют по крайней мере три различных грани, каждая из которых выходит на первый план в зависимости от контекста. В одних работах мы смотрим прежде всего на литературный текст, в других — на оригинальные работы крупных художников и скульпторов, в третьих — на работу издателя, который все это собрал вместе. И если предыдущая выставка побуждала нас обратить внимание прежде всего на имена художников, их работы были самым ценным в этих книгах, то здесь в центре внимания те, благодаря кому встретились таланты художника и литератора. Поэтому сегодня находятся рядом очень разные работы очень разных художников. Их объединили вот эти самые люди, которых я называю «моторы встреч»: это издатели, галеристы, коллекционеры.
— Почему каталог выставки посвящен Джеральду Крамеру?
— Фигура Джеральда Крамера — это одна из центральных фигур искусства книги в XX веке. «Моторы встреч» художников и литераторов были разными людьми с разными идеями, каждый завоевал какое-то свое пространство в этом мире, но число по-настоящему великих издателей, сыгравших значительную роль в искусстве книги — оно невелико, меньше десяти, и Джеральд Крамер входит в этот ТОП-10. В этом году исполняется сто лет этому замечательному женевскому издателю, его галерея была в свое время весьма известна. Его предок Габриэль Крамер, известный ученый, еще в начале XVIII века выпускал переписку математика Якоба Бернулли и Лейбница, работы Иоганна Бернулли. То есть он был потомственный издатель, и его сын, с которым я знаком, продолжает его дело. На выставке есть большая витрина, где помещен альбом «30 лет деятельности Крамера», там есть каталоги его выставок, выставлены работы художников, которых он поддерживал, это прежде всего Генри Мур и Хуан Миро. У меня есть книга переписки Крамера с Хуаном Миро, там очень интересно описано, как Крамер привлекал Миро к созданию совершенно нового направления в оформлении книги.
— Если можно представить выставку как художественное произведение, то какую мораль, основную мысль можно из нее вывести?
— Думаю, такую. К восприятию этой выставки в целом и отдельных ее объектов, к восприятию всего нового в искусстве нужно готовиться. Выставка должна вызвать чувство, что человек даже не знает того, что он этого не знал раньше. Для него здесь многое неожиданно. Посещение выставки — это не просто рассматривание книг с картинками, не просто разглядывание отдельных работ, это работа мысли о том, что соединяет творцов из разных сфер. Это не очень простая вещь даже для людей искусства. Что рождается в душе художника, когда он читает текст? Почему вроде бы понятный привычный текст рождает не традиционные иллюстрации, фигуративную живопись, а какой-то абстрактный контрапункт? На этот нет однозначного ответа. Рефлексия по этому поводу и есть ответ. Это побуждает человека к внутреннему росту.
— Вы рассказываете на выставке и в каталоге о «моторах встреч» — людях и организациях. Может ли таким «мотором встреч» художника и текста быть государство?
— Конечно. Сразу при входе расположены цветные эстампы к отдельным главам «Тиля Уленшпигеля», двадцать эпизодов. «Уленшпигель», национальная гордость Фландрии, как вы знаете, и это издание было подготовлено по заказу Правительства Бельгии. Оно пригласило к участию хорошего, но до того мало известного художника Поля Клейна. Или другой пример: к открытию международной выставки 1937 года мэрия Парижа заказала выпуск издания с текстами Валери, Жироду, Клоделя, Фарга и работами Матисса, Вламинка, Дюфи и проч. Получилось превосходное издание, органично вписавшееся в традицию иллюстрированных книг о Париже.
— Российское государство могло бы поддержать таким образом искусство книги? Учитывая те огромные средства, которые выделяются на поддержку кино и некоторых театров, затраты могли бы относительно небольшие, а эффект — весьма ощутим.
Только что я получил письмо губернатора Санкт-Петербурга Г. С. Полтавченко со словами поддержки в адрес программы «Художник и книга», которая разработана Государственным Эрмитажем, издательством «Вита Нова» и Институтом продуктивного обучения Российской академии образования, директором которого я являюсь. Вы упомянули средства, которые выделяются государством на культурные проекты. Конечно, деньги нужны. Но главное в такой поддержке это добиться того, как написано в классическом произведении, которое сегодня никто не читает, «чего добивался друг моего детства Костя Остенбакен от польской красавицы Инги Зайонц» — любви. Учитывая, что денег у государства мало и принципы их распределения не очень ясны, вопрос любви становится важным, или, если угодно, вопрос понимания.
— Если бы вам предложили возглавить государственную программу поддержки искусства книги, вы бы согласились?
— В недавно отправленном письме директора Эрмитажа губернатору я предложен в качестве руководителя такой программы, и я бы, конечно, согласился этим заниматься, хотя меня пугает необходимость при этом иметь дело с чиновниками.
— Какие первые шаги вы бы предприняли на этом посту?
Видите ли, я человек, тесно связанный все-таки с образованием, школьным прежде всего. Программа, посвященная искусству книги, не должна ограничиваться Эрмитажем. Так, недавно была сделана копия одной очень интересной книги художника и помещена в одной из школ. И учителя таким образом знакомили ребят с чем-то новым. Можно расширить такую инициативу, поехать в регионы. И здесь много денег не нужно, здесь нужно именно понимание, неравнодушие. Чтобы разрешили это сделать в школе, чтобы пригласили туда людей. В одном городе было сказано местным начальством: «В школе будет что-то проводиться не силами школы? Пусть оплатят аренду помещения». Чудовищная мысль. По-моему, такой подход совершенно противоречит отечественным культурным традициям, всему укладу жизни. Перевод на рыночную экономику содержания образования — это абсолютно нелепо. На Западе такое возникло давно, и мои ученики, которые там преподают, рассказывают, что порой некомфортно себя чувствуют, когда предлагают какие-то идеи и сталкиваются с реакцией: «А что нам с этого будет?»
— То, чем занимались эти «моторы встреч», о которых вы рассказываете и пишете, имело под собой какую-то коммерческую основу или это было чистое творчество — сделать то, что раньше не существовало?
— Конечно в большей степени второе. Замечательным примером здесь является деятельность галеристки Жанны Бюше, которая начала этим заниматься в 51 год, она делала многое бескорыстно, и ее часто останавливало отсутствие денег. Она очень хотела, чтобы Андре Масон сделал иллюстрации к Артюру Рембо. Но на книгу подписалось всего девять человек, и книга не вышла, издательница не решилась ее выпустить. Люди, которые занимались изданием книг художника, хотели получить что-то новое, что-то выдающееся.
— Вы уже знаете тему будущей выставки?
— Конечно. Следующая выставка будет посвящена Александру Алексееву, которого называли «Неизвестный русский, знаменитый француз». Затем — издания книг Библии, Ветхий завет. Там центральными будут работы Андрея Ланского. А потом — ар-деко.
