Номинация: рецензия
Г. Л. Олди. Свет мой, зеркальце
М.: Азбука-Аттикус, 2017
Дамы и господа, предлагаем вашему вниманию яркую, динамичную историю об отважном герое и его злобном двойнике из зазеркалья! Он должен срочно спасти своих близких от страшной угрозы и выбраться живым из безумного потустороннего мира!
Не герое. Не злобном. Не срочно. И угрозы-то толком нет, и даже прямой необходимости. Одна из прелестнейших особенностей книги «Свет мой, зеркальце…» - неоднозначность. Она разочарует еще не одного любителя слить свое читательское «я» с образом главного героя. Все потому, что вдохновлявшая Льва нашего Николаича текучесть человека, его способность быть то тем, то другим – не то, что сразу нравится и захватывает. Противоречивые поступки и идеи психологически достоверны, но усложняют восприятие, жаждущее генеральной линии. Генеральные линии в «Зеркальце…» исчезают через пару глав, как раз чтобы успеть укрепить во мнении, что уж эта-то веревка не порвется.
К тому же исторически сложилось, что повествования о писателях текстоцентричны. Все время отвлекают с дороги, по которой идешь, на ее материал – хм, желтый кирпич, к чему бы это? Аналогия «творец творит творца» тоже будто сама просится к удвоению. Сон во сне, матрешка, мизанабим, бесконечный зеркальный коридор. Открываешь книгу Олди, а там тоже книга Олди.
Вот и главный герой книги, писатель Ямщик, свои наблюдения за миром мысленно трансформирует в будущие книги. Сначала его домыслы и фантазии ненароком оказываются правдой. Затем к нему приходит уже почти готовый герой романа ужасов и, угадав интенцию, умоляет не делать его персонажем. Наконец, наш герой разжалован из самовластного демиурга в скромного персонажа на первом уровне с минимумом здоровья (спасибо, что хоть аптечки по миру разбросаны). Его скромность компенсируется цинизмом, а цинизм – способностью признавать ошибки. Спойлер: ошибкой было считать кота кретином.
Походка у героя нетвердая, потому что он может наступать только на то, что отражено в классической литературе…то есть в зеркалах, конечно же. Остальное оплывает, рассыпается и засасывает, как попытка вообразить то, чему нет названия.
От Шамиссо и Шварца до Дины Рубиной - способов осмыслить отношения с отражением в литературе порядком. Книга Олди занимает особую полку своей манерой разворачивать метафору текста-зеркала. Разворачивать с названия на обложке, любой фразой нарратора в любой строчке: что ни слово – за ним шлейф недевственного прошлого. Поздно кричать «постмодернизм» (хотя герой и это делает), мы живем в мире, где к каждому слову лепится цитата, шутка или хотя бы мем. Более того, пресловутые мем, фраза или шутка в речи становятся самоценными, это все еще работает даже для тех, кто оригинал отсылки не знал или забыл.
Из имеющейся ситуации Олди делают зеркальный лабиринт. Кто узнал – увидел за поверхностью стекла зазеркалье, кто не узнал – образ не проявился, энергия не прошла, эмоция не вспомнилась. Все это очень напоминает описанную в книге особенность упакованного сыра – если он сам не отразился, вкус будет, как у его коробочки.
Песен в книге столько, что ее можно считать мюзиклом. Значимо ли то, что все песни, в общем-то, мог бы исполнить один герой? Второстепенные персонажи появляются и исчезают, но солипсизм зазеркалья логичен. И все самое неэтичное, что мы знаем о главном герое, оправданно, потому что мы видим его преимущественно изнутри. Посреди выживания герой и сам догадывается посветить фонариком в собственную душу: «Это я, что ли?» Он не догадывается, что от своего двойника он все равно отличается в худшую сторону, и это освежающе небанально.
Впрочем, читается книга прекрасно и без нравственного закона и прочего неба в алмазах. Дрим-тим из зомби, котика и русского интеллигента заслуживает выпуска хотя бы пары серий аниме по мотивам. Правда, экшен разбавляют филлерные главы об особенностях выживания среди хливких шорьков; вселенная становится отчетливей, но внимание падает прямо-таки в кроличью нору. Что ж, бытовуха, никуда от нее не деться серьезному взрослому человеку.
Любопытно, что без особенных попыток напугать говорится о жутком – подменах и доппельгангерах, мертвецах и бесах, о страшных предсказаниях и материализации темных чувств. Не зря один из персонажей – патологоанатом. Все конвенционально страшное как будто бы уже освещено и почти уже понятно. Зато самый лакомый и по-настоящему жуткий кусочек авторами запрятан в финальный сюжетный твист.
Этот поворот и делает всю историю целой, со всей ее неоднозначной этикой и литературной рефлексией. Ради этого стоит и читать, и дочитывать. Эй, ямщик, поворачивай к черту!