34. «Визионер среди шарлатанов»: Станислав Лем и Американская ассоциация писателей-фантастов

Номинация: литературно-критическая статья

Пребывание Лема в Американской ассоциации писателей-фантастов (Science Fiction Writers of America, далее — SFWA) продлилось всего три года: 1973—1976 гг. Свою задачу как члена сообщества фантастов Америки Лем видел в том, чтобы научить «тамошних» авторов высокой риторике жанра и помочь им подняться на уровень большой литературы. SFWA, однако же, предлагая Лему членство, преследовало совсем иные цели: межкультурный обмен, расширение границ литературного влияния, освоение международного книжного рынка, а также повышение интереса читателей фантастики по всему миру к американскому варианту жанра. Ожидания каждой из сторон сильно отличались еще о начала сотрудничества, что привело к серьезному конфликту, и в итоге — к изгнанию Лема из SFWA.

Этот локальный конфликт — свидетельство общих изменений, которые происходили в жанре научной фантастики во второй половине XX века. Одно из общих мест истории американской НФ — утверждение о заключении жанра в «гетто» дешевых журналов, которое продлилось с середины 1920-х до 1960-х гг. Принято считать, что эта изоляция негативно сказалась на «качестве» американской НФ, а также на ее низком социальном статусе. Конфликт между Лемом и SFWA можно интерпретировать как реакцию американской НФ на опыт контакта с чужой культурной традицией, т.е.  как один из симптомов происходящих в жанре изменений.

I

История изгнания Лема из SFWA, также известная как «Дело Лема», знакома русскоязычному читателю по недавним биографиям писателя Г. Прашкевича, В. Борисова (2015) и В.И. Язневича (2014). Менее известна для русской публики позиция американских участников конфликта, которая была отражена в публикациях в журнале «Science Fiction Studies» конца 1970-х годов. Американской стороной эта ситуация ощущалась как непростая с этических и политических позиций и даже переживалась как постыдная.

Во второй половине 1960-х — начале 1970-х гг. происходят события, свидетельствующие о профессионализации научной фантастики в Америке. В 1965 году критик Деймон Найт основывает SFWA, и он же назначается ее первым президентом. Ассоциация выросла из Милфордской конференции писателей (Milford Writers’ Conference), проходившей регулярно с 1956 года. Конференция была, с одной стороны, мастерской жанрового письма для молодых авторов, с другой, — площадкой, на которой профессионалы могли обсуждать проблемы взаимоотношений между писателями и издателями. Укрепление ниши научной фантастики на книжном рынке и в системе других популярных жанров было связано с созданием специализированных институтов критики и издания НФ, урегулированием писательско-читательских отношений, а также созданием организации, которая защищала бы права авторов.

Начало 1970-х годов — также период вхождения НФ в поле академических исследований. В 1970-м году Ричард Д. Маллен, профессор Индианcкого государственного университета, основывает Ассоциацию исследователей научной фантастики (Science Fiction Research Association, SFRA). Целью создания этой ассоциации было укрепление международных связей и формирование мирового сообщества исследователей жанра. Продолжением и развитием этой динамики стало создание академических журналов, специализирующихся на НФ, в частности — запуск в 1973 году журнала «Science Fiction Studies».

В 1971 году Лем получает приглашение стать членом SFRA, в 1973 году — членом редколлегии «Science Fiction Studies». Оба приглашения Лем принимает. В отчете, составленном писательницей Памелой Сарджент, членом SFWA, и Джорджем Зебровски, редактором «SFWA Bulletin», сообщается: в апреле 1973 года на церемонии вручения премии «Небьюла» Пол Андерсон, президент ассоциации на тот момент, объявляет Лема новым почетным членом SFWA*. В мае этого же года Андерсон пишет официальное приглашение, которое Лем принимает с радостью — сообщает его польский издатель.

(Ремарка полушепотом.) По версии Лема эта же ситуация представлена иначе. «Тут SFWA предложило мне членство на выбор — почетное или действительное, но это дело деликатное, потому что, на мой взгляд, это вообще-то клуб баранов», — пишет Лем своему переводчику на английский Майклу Канделю в письме от 11 апреля 1973 года.

Имеется и альтернативная версия событий. Эндрю Оффут, президент ассоциации в период скандала вокруг Лема, пытаясь прояснить логику ситуации, указывает: в 1973 году президент Пол Андерсон, поддавшись уговорам одного из членов SFWA польского происхождения (а именно — Джорджа Зебровски, имени которого Оффут, к слову, не называет), предлагает Лему почетное членство, хотя последний, согласно уставу ассоциации, соответствовал требованиям и к действительным членам. Иными словами, принимать почетное членство Лем попросту не имел никакого права. Жонглирование понятиями позволило Оффуту заключить, что причина скандала всего-то в простой бюрократической оплошности: Андерсон согласился на предложение Зебровски, не проверив, на каких условиях Лем может вступить в SFWA.

Джеймс Ганн, известнейший писатель-фантаст, даже высказывает подозрение, что никто из членов SFWA, кроме Зебровски, не знал и не читал Лема до его принятия в ассоциацию. И действительно, в начале 1970-х годов творчество писателя было практически неизвестно в Америке. Художественные произведения Лема переводились на английский неохотно, да и те выходили небольшими тиражами.

Сам Лем помыслами своими и делами, т.е. публикациями, все же был устремлен на Запад. Он старался регулярно печататься в американских «фэнзинах» «SF Commentary» и «Journal of Omphalistic Epistemology», где выходили его критические статьи, и в «Science Fiction Studies» с теоретико-литературными работами.

Искрой, из-за которой разгорелся конфликт, стала статья Лема в сентябрьском номере «SF Commentary» за 1973 год — «Science Fiction: безнадежный случай с исключениями», представлявшей сокращенный и переработанный вариант главы «Социология научной фантастики» из книги «Фантастика и футурология» (1970). В статье Лем пишет, что литературный рынок научной фантастики пытается заимствовать опыт большой литературы: в нем создаются специализированные журналы и премии, развиваются институты критики и вырабатываются критерии «качества» внутри жанра. На практике, однако, заимствование оборачивается — пишет Лем — лишь «поверхностной мимикрией». Причины этой нездоровой ситуации экономические: авторы (даже самые талантливые) вынуждены приспосабливаться к требованиям издателей и редакторов, преследующих лишь одну цель — угодить вкусам молчаливого большинства («silent majority немых и пассивных читателей», как из называет писатель). Единственный, кто, по мнению Лема, заслуживает внимания, — это Филип К. Дик. Но из-за культурной изоляции, а также свойственного авторам и критикам американской НФ невежества проза Дика его же соотечественниками не оценивается по достоинству (и в силу вышеназванных причин оценена быть не может!).

Статья Лема вызывала яростное недовольство в SFWA. Реакцией на эту публикацию стало письмо Ф.К. Дика в ФБР (!), в котором он не только сообщает, что критика Лема в адрес американской фантастики оскорбительна и глубоко невежественна, но также утверждает, что Лем — это лидер коммунистической организации, включающей всех иностранных авторов в SFWA, которые нас самом деле никакие не писатели, а шпионы. Необузданная фантазия Дика даже позволяет ему предположить, что Лем — так как он пишет в разных стилях — и не человек вовсе, а комитет, целый идеологический орган даже.

Последней каплей стала статья «Взгляд свысока на научную фантастику: писатель выбирает худшее из мировой литературы», появившаяся сначала в Германии в февральском номере журнала «Frankfurter Allgemeine Zeitung» за 1975 года, затем уже по-английски (с большими сокращениями и изменениями, затронувшими не только композицию, но и смысл) в журнале «Atlas World Press Review» (август, 1975 г.). Позже перевод был перепечатан в октябрьском выпуске «SFWA Forum» за тот же год. Лем вновь воспроизводит свою мысль, что американская НФ не выдерживает никакой критики ни с точки зрения литературы, ни науки. Одновременно статья становится своего рода «плачем»: «В течение нескольких лет я страдал от оптимистической иллюзии, что достаточно продирался через кипы плохих книг в надежде обнаружить среди них достойные. Я писал критику в «фэнзинах», наивно полагая, что смогу показать читателям, насколько плоха та литература, которая им поставляется, насколько она банальна, и какие возможности упускаются ее авторами. <…> Мои усилия оказались пустой тратой времени именно потому, что читатели, к которым я обращался, — фанаты научной фантастики, а не литературы: те вещи, которые ценят они, у меня вызывают тошноту».

Особый драматизм ситуации придал и тот факт, что по недосмотру редактора в номере «SFWA Forum» вместе с этой статьей была опубликована и новость об официальном принятии Лема в почетные члены SFWA (спустя два года после приглашения!), а на обложке красовалась фотография Лема с воодушевляющей цитатой: «С огромной радостью я принимаю приглашение быть членом Ассоциации фантастов Америки».

С октября 1975 г. по февраль 1976 г. секретарь SFWA получала письма от шести активных членов, в частности от Филипа Х. Фармера и Филипа К. Дика, с требованиями исключить Лема из ассоциации. Все письма буквально кричали в унисон: Лем не может быть членом SFWA, так как в своих статьях он высказывается критически о жанре, а также отказывается от выплаты членских взносов, проявляя тем самым неуважение к уставу. (В защиту Лема от последнего пункта стоит сказать, что он, скорее всего, просто не знал, что членство стоит денег, иначе отказался бы сразу.)

По итогам активной переписки в SFWA приходят к решению, что участие Лема в ассоциации на правах почетного члена «незаконно», т.к. противоречит уставу. В результате Лему предлагают действительное членство с условием, что он будет регулярно платить взносы. Лем это предложение отклоняет. И в апреле 1976 года на собрании SFWA проходит анонимное голосование: 15% — против отзыва членства, 15% — воздержались, остальные 70% — за исключение Лема.

Как проницательно заметил Джеймс Ганн, скандал вокруг изгнания Лема нисколько не повредил росту его публикаций на английском языке, а, вероятно, даже способствовал. По-настоящему пострадали во всей этой истории только доброе имя и репутация SFWA.

II

Конфликт между Лемом и SFWA теоретико-эстетический по характеру. Лем, заявляя, что надеется показать американским читателям, насколько плоха их научная фантастика, ставил перед собой цель сформулировать ее внутренние критерии «качества». Социальные институты оценки жанра, которые появлялись более или менее естественным путем (премии, антологии, критика и т.д.), по мнению Лема, со своей задачей не справились.

Лем стремился обнаружить структуру научной фантастики и определить ее место в социальном институте литературы. Американская НФ за несколько десятилетий своего существования (с 1920-х годов) превратилась из локального явления в самостоятельный сектор книжного рынка. В ходе этого развития ускорился темп оборота текстов и рост потребности читателей во все большем их количестве и регулярном обновлении. Лем полагал, что эти социальные условия накладывают ограничения на процесс писательского труда (к примеру, вынуждают авторов работать в сжатые сроки, бороться за гонорары и т.д.) и вредят качеству литературных публикаций (стилю, синтаксису, грамматике и проч.). Одновременно Лем признавал, что не вся американская научная фантастика одинаково плоха, а, значит, жанр потенциально обладает внутренними ориентирами, своего рода достижимыми горизонтами качества, которые Лем и взялся отыскать, описать и разъяснить своим американским коллегам.

Лем предлагает выделять «финальную» и «проходящую» литературную фантазию. Первый тип встречается в сказках и научной фантастике, второй — в творчестве Кафки. К примеру, пишет Лем, появление динозавров в финальной фантастике рассматривается как часть «эмпирического» мира текста, в проходящей — как аллегория, метафора или символ, иными словами — провоцирует на иносказательное прочтение. «Финальную» фантазию Лем подразделяет на «псевдо-НФ» и «настоящую НФ», устанавливая иерархию внутри жанра.

Для Лема НФ — это игра или головоломка, ценность которой определяется искусностью и изощренностью ее конструкции. Качество отдельных НФ произведений, таким образом, прямо пропорционально ответственности, с которой автор подходит к структуризации научно обоснованных гипотез в сценарий или модель технического прогресса. Проблема современной научной фантастики в том, полагает Лем, что «по меньшей мере 98—99 процентов ее авторов не читают научных журналов и учебников, которые сегодня повсеместно доступны», в ней «ни одно слово не заслуживает веры», т.е. она не обнаруживает актуального научного знания, которое часто подменяется псевдонаукой, общими представлениями о техническом прогрессе, существующими в массовом сознании.

В сущности, Лем пытается применить к научной фантастике те же критерии «качества», что применяются и к нежанровой литературе, т.е. прочитывает НФ так же, как читается «большая», или каноническая литература. У этой позиции есть серьезный соперник. «Научная фантастика — это то, на что мы указываем, когда произносим это название», — гласит знаменитая формула Деймона Найта. Такое определение жанра подразумевает, что представители сообщества писателей и читателей научной фантастики в Америке обладают интуитивным ее пониманием. Динамика чтения НФ в Америке (от чтения детского к подростковому и к взрослому) шла параллельно с процессами взросления и социализации ее читателей. Изменения, которые жанр переживал в Америке с 1920-х по 1970-е годы, происходили «на глазах» ее читателей, чему способствовал и тот факт, что долгое время научная фантастика представляла собой замкнутую, ориентированную саму на себя систему. И это тот опыт, которого Лем, выросший в иной культурной среде, был лишен.

Показательно в этом отношении письмо Ричарда Д. Маллена по делу Лема: он начинает с того, что вспоминает, как по-разному им воспринималась научная фантастика в 1930-е, 1940-е, 1950-е и 1960-е годы, а также описывает, как с накоплением читательского опыта ощущение «свежести и новизны» идей сменялось осознанием вторичности ее сюжетов и бедности языка. Маллен соглашается с Лемом, что здоровая критика американской НФ необходима, но именно в форме литературной критики, а не критиканства. Целью такой критики должен стать анализ черт жанра, которые — даже в самом грубом исполнении — привлекают к себе читателей. Историю жанра Маллена переживает как личную историю чтения. Даже по прошествии многих лет в нем жива память об эффекте, который на него некогда оказывала научная фантастика и который заставляет к ней постоянно возвращаться — сначала как все более опытного читателя, затем как исследователя и преподавателя.

В среде американской НФ этот производимый жанром эффект получил название «ощущение чудесного» (sense of wonder), присутствие которого способно оправдать даже самые грубые литературные недостатки. У этого понятия нет автора, и считается, что оно возникло в 1940-е годы в среде поклонников жанра в Америке. Эффект «ощущения чудесного» проистекает не из композиции или стиля, а является результатом резкой смены привычного представления о мире, как бы открывающей закрытую дверь в сознании читателя.

В реакциях членов SFWA на критику Лема преобладали две взаимодополняющие модальности: отношение к Лему как к «чужаку» и чувство стыда. Одно из ярких писем по делу Лема принадлежит прославленному британскому автору Брайану Олдиссу, которое он начинает так: «Очевидное преступление Лема не в том, что он выступил как представитель коммунистической страны, а в том, что он выступил против научной фантастики». В своем письме Олдисс, хотя и подчеркивает, что критика Лема никак не связана с его политическими взглядами, все же обращает внимание на «чуждость» Лема. Боле того, некоторые из апологетов Лема в SFWA даже ссылаются на то, что он, как представитель тоталитарного государства, просто не мог не ругать американскую организацию и что высказывания Лема не стоит и принимать в серьез, так как его «антиамериканские» суждения продиктованы желанием сохранить свой статус в Польше.

По мере нарастания конфликта из спора об эстетике он постепенно превращается в политическое противостояние социалистического (здесь понимаемого как тоталитарного) и демократического режимов. Изгнание Лема, таким образом, приравнивалось к локальной победе либеральной американской общественности над тоталитаризмом. Более проницательные члены ассоциации, однако, в этой «победе» разглядели тревожные симптомы превращения SFWA в тоталитарный орган. Памела Сарджент даже усматривает в поведении SFWA «личную вендетту», которая обнажила чувства ксенофобии и недоверия к «чужакам». Эту же мысль поддержал Зебровски, заявив, что бюрократическая «ошибка» (предложение почетного членства вместо действительного) — лишь прикрытие, позволившее SFWA наказать «чужака» Лема за его взгляды. Строго говоря, и сами «американцы» не раз критиковали свою научную фантастику. Это явление даже получило название «закон Старджона», по имени писателя Теодора Старджона, который в 1953 году на Всемирном конвенте произнес: «90% научной фантастики — мусор».

Идеологически заостренную аналогию произнесла Урсула Ле Гуин, сравнив SFWA с Союзом писателей СССР: «Влияние SFWA не сравнимо с весом, который имеет, скажем, советский Союз писателей, однако, когда первый использует методы второго, думаю, это причина для беспокойства и повод устыдиться». Эта аналогия получает развитие в письме одного из редакторов «Science Fiction Studies» Дарко Сувина: «Был ли Лем прав или неправ в данном случае совершенно не важно. Уверен, что и Солженицын, если судить по его недавним выступлениям, во многом неправ в своей оценке СССР, но означает ли это, что его исключение из Союза писателей оправдано?»

* Отчет Сарджент и Зебровски был опубликован в июльском номере журнала «Science Fiction Studies» за 1977 год. Обсуждение «Дела Лема» продолжилось в мартовском номере журнала за 1978 год.